Книга Судьба убийцы - Робин Хобб

Ознакомительная версия. Доступно 57 страниц из 283

Я затаила дыхание. Они говорили о моем отце! Я тайком читала его записи и знала, что Шут звал его Нежданным Сыном. Но я не подозревала, что в какой-то далекой стране о нем было пророчество. Я тихонько придвинулась ближе к ним.

Реппин продолжала шепотом:

– Симфэ поверила, только когда Двалия показала ей ясные указания на то, что победа Нежданного Сына должна быть полной и окончательной. А это пока не так, потому что Любимый вернулся и его снова пленили. Помнится, Двалия прислуживала Илисторе много лет и была влюблена в нее. Она всегда хвасталась, что, когда Илистора вернется, она, Двалия, станет важной особой. – Следующие слова Реппин выдохнула едва слышно: – Мне кажется, Двалия просто хочет отомстить. Ты ведь помнишь, как она злилась на Любимого. Она считает, что он в ответе за смерть Илисторы. А знаешь, кому принадлежал дом, откуда мы похитили Би? Фитцу Чивэлу.

Алария резко села, сбросил одеяла:

– Нет!

– Да. Фитцу Чивэлу Видящему. – Реппин протянула руку и заставила ее снова лечь. – Вспомни. Чье имя выкрикнул Любимый, когда ему размозжили ступню? Имя своего истинного Изменяющего. Он скрывал его, утверждая, что у него было много Изменяющих: убийца, мальчик-раб о девяти пальцах, капитан корабля, избалованная девочка, благородный бастард. Но это неправда. Его единственным истинным Изменяющим был Фитц Чивэл Видящий. А когда я вместе с Двалией ходила по тому дому, мы зашли в комнату, где было много свитков, и она вдруг остановилась, уставилась на что-то и улыбнулась. Там на каминной полке стояла резная фигурка. И одно из лиц у фигурки было лицом Любимого! Такое, каким оно было до допросов. – Она поглубже завернулась в одеяла. – Двалия хотела забрать ее, но тут как раз вломились люди Эллика и стали крушить полки и все разбрасывать. Они забрали оттуда меч. Поэтому мы ушли. Вот кто Би на самом деле. Дочь Изменяющего.

– Они говорили, что хозяина дома зовут Баджерлок, Том Баджерлок. И Би говорит, что это имя ее отца.

– И что? Тебя удивляет, что эта маленькая сучка врет?

– Но она ведь и Белая тоже, верно?

Алария шептала тихо-тихо. Я напряглась, чтобы разобрать ответ Реппин.

– Ага. А теперь подумай, как так могло получиться. – В ее словах слышался праведный гнев, словно само мое существование было чем-то постыдным.

– Виндлайер все слышит, – предупредила Алария и завозилась, натягивая повыше одеяло на них обеих. – Мне нет дела до всего этого. Я просто хочу домой. Обратно в Клеррес. Я хочу спать в кровати и чтобы, когда я просыпаюсь, меня уже ждал завтрак. Я жалею, что меня вообще выбрали для этой миссии.

– Рука страшно болит. Так бы и прибила эту мелкую дрянь!

– Не говорите так! – сказал Виндлайер.

– А ты бы вообще помалкивал. Это все из-за тебя, все это! – зашипела на него Реппин.

– Подслушивать гадко, – упрекнула его Алария, и все трое замолчали.

Они уже не в первый раз шептались по ночам, хотя я не понимала многого в их разговорах. Реппин жаловалась на рану, обе обсуждали хитросплетения власти в Клерресе, упоминая незнакомые мне имена и непонятные тонкости. Клялись доложить обо всем, что им пришлось пережить, когда вернутся, и соглашались в том, что Двалию непременно накажут. Дважды они обсуждали сны о Разрушителе, который, как утверждала Алария, принесет крики, нечистый дым и смерть. В одном таком сне из желудя, принесенного в дом, вдруг выросло дерево из огня и мечей. Я вспомнила собственное видение, где была кукла с головой из желудя. Есть ли между ними связь? Но мне снился и орех на речной стремнине. Я подумала, что мои сны ужасно непонятные. Почти как у Реппин, хотя ей только и снилось что тьма и голос в ней: «Грядет Разрушитель, вами созданный».

Я тщательно запоминала все, что удавалось выудить из перешептываний. Какие-то важные люди были против того, чтобы Двалия отправлялась со своей миссией. Она настаивала, и они уступили, но только потому, что Любимый сбежал. Из записок отца я знала, что Любимый – это тот, кого звали Шутом и лордом Голденом. Четверо грозили Двалии суровой карой, если та явится с пустыми руками. Она обещала им привести Нежданного Сына. А у нее была только я.

С Виндлайером они ничего обсуждать не желали, но он так жаждал их внимания, что терпел все оскорбления. Однажды ночью, когда Алария и Реппин шептались, укрывшись шубами, он встрял со словами:

– Мне тоже приснился сон.

– Ничего тебе не снилось!

– Снилось! – Виндлайер стоял на своем, словно непослушный ребенок. – Мне снилось, что в комнату принесли маленький сверток, который никто не хотел брать. Но кто-то развернул его. И оттуда вырвались пламя, и дым, и громкий шум, и комната вокруг тех, кто был в ней, развалилась на куски.

– Тебе это не снилось, – презрительно выпалила Реппин. – Все ты врешь! Ты просто подслушал, как я рассказывала этот сон, и повторяешь.

– Я не слышал, чтобы ты рассказывала такой сон. – Голос его был полон искреннего возмущения.

Алария глухо прорычала в ответ:

– Лучше не рассказывай этот сон Двалии, потому что я уже ей его рассказала! Она поймет, что ты врешь, и отлупит тебя палкой!

– Но мне это правда снилось, – захныкал тот. – Иногда Белым снятся одни и те же сны, сама знаешь.

– Ты не Белый. Ты родился неправильным, ты и твоя сестра. Вас надо было утопить.

Я затаила дыхание, ожидая, что Виндлайер вскинется в ярости. Но он ничего не сказал. Дул холодный ветер, и единственное, что у нас было общего, – это страдания. И сны.

С самого раннего детства мне снились яркие сны, и я чувствовала, что они важны, что о них надо кому-то рассказать. Дома я записывала их в дневник. С тех пор как меня похитили Слуги, сны становились все более мрачными и зловещими. Я никому их не рассказывала и не записывала. Видения рвались наружу, торчали костью в горле. С каждым новым из них все невыносимее становилось желание поделиться ими или записать. Мне снилось что-то непонятное. Один раз я стояла с факелом на перекрестке под осиным гнездом. Покрытая шрамами девочка держала на руках ребенка, и Неттл улыбалась ей, хотя и девочка, и Неттл плакали. Какой-то человек варил кашу и сжег ее, и волки выли от боли. Желудь сажали в щебень, и из него вырастало дерево из пламени. Земля содрогалась, и небо проливалось черным дождем; он лил и лил, и от этого драконы задыхались и падали с изодранными крыльями. Глупые, бессмысленные сны, но желание ими поделиться подступало настойчиво, словно тошнота к горлу. Я приложила палец к холодному камню и притворилась, будто пишу и рисую. Желание отступило. Я подняла глаза к звездному небу. Ни облачка. Сегодня будет особенно холодно. Я потуже завернулась в шаль, но это не помогло.

* * *

Третий день прошел, а за ним и четвертый. Двалия мерила площадь шагами, бормотала что-то себе под нос, сверялась с бумагами и пергаментом. Мои синяки успели побледнеть, но все тело по-прежнему болело. Отек на глазу спал, однако один из задних зубов все еще шатался. Рассеченная кожа на скуле почти срослась. Никому не было дела.

Ознакомительная версия. Доступно 57 страниц из 283