Злость во мне клокочет, я никак не могу её потушить, но несмотря на неё, начинаю смеяться. Натурально ржать. Упираюсь лбом в боковую стенку шкафа, подкладываю под него руку и смеюсь так громко и сильно, что перехватывает дыхание.
Ну, что, Крымский? Всё ведь честно. Только одна ночь. Что хотел, о чём договаривался, то и получил. Но, сука, проще от этого не становится.
Только куда она попёрлась без денег и документов? У неё же нет ничего, я же проверил, ей некуда идти. И телефон у меня остался, и паспорт на базе — так и валяется в сумочке где-то в углу. Ай, бешеная баба, непредсказуемая, безумная.
Но ведь именно это в ней больше всего и нравится? Именно от этого же и ведёт, да? С другими скучно, другие довели уже до полной атрофии всего, что ещё когда-то жило во мне, но Злата… есть в ней тот огонь, в котором мне хочется гореть.
Бешеная баба. Куда попёрлась? Выпороть бы, чтобы бегать не смогла.
Прикусываю язык, вспоминаю её рассказ о зверствах урода Коленьки, и позвоночник сводит от омерзения.
Натягиваю первые попавшиеся чистые штаны, параллельно звоню на пост охраны дома. Мне нужно узнать, когда она слинять успела.
— Да, выходила через подземную парковку, — скучным голосом отчитывается охранник и чем-то клацает. — Какие-то проблемы? У вас что-то украли?
Покой, хочется мне ответить, и последние нервные клетки, но это не его собачье дело.
— Точное время? — чуть ли не рычу в трубку.
— В половине шестого.
— Отбой.
Кажется, мужик удивлённо крякает, но плевать.
Значит, в половине шестого? Смотрю на настенные часы, а маленькая стрелка зависла в нескольких миллиметрах от семи.
Охренеть, вот это я вырубился.
Мне больше нечего делать в этой квартире, потому надеваю мягкое худи, выхожу в подъезд и набираю по дороге к лифту Сашку. Он единственный, кому могу обрисовать ситуацию, не тратя лишние слова.
— Ты же гений у нас, — припечатываю, а Сашка на том конце провода ждёт дальнейших указаний. — Найди мне её.
— Крым, каким нахрен боком я её отыщу? Мы на неё маячков не ставили. Где искать рыжую бабу? У неё ни карт, ни телефона, нихрена нет.
— Меня это печалить должно? — обрываю поток его сознания и, когда он затыкается, продолжаю: — Я на базу сейчас, проведём собрание экстренное, пусть никто не отлучается.
— Будем всем скопом рыжую искать? — хмыкает, но в голосе отчётливо слышу азарт.
— Будем. Ещё как будем. И да, медсестру нашёл?
— Обижаешь, — довольный собой, Сашка становится добрее. — После обеда можно будет перетереть с ней.
— Отлично. Еду, ждите.
Но я кружу по городу ещё около часа, высматриваю рыжие волосы, похожие на жидкий огонь, но Злата где-то успела спрятаться.
Ну, сучка, только попадись. Затрахаю до сорванного горла.
8 глава
Злата
Всего одна ночь. Он же этого хотел, верно? Пусть получает.
Я решила уйти первой, потому что не хотела снова чувствовать себя одинокой. А ещё очень испугалась, что потом не смогу этого сделать. Надо было рвать сразу, пока ещё могла найти в себе на это силы.
— Злата, детка! — восклицает тётя Таня и всплёскивает ладонями.
— Можно я у вас пока поживу?
Тётя Таня мне вовсе не родственница, но она — лучшая подруга моей матери, потому к ней всегда могу обратиться по любому вопросу. Я ехала сюда зайцем, спрятавшись в густой толпе на задней площадке старого автобуса. Он скрипел на каждом повороте, угрожающе трясся, если колесо попадало на кочку, и люди, скучные и занятые каждый своими мыслями, беззлобно ругались. На водителя и друг друга.
Так, закутанная в явно большой мужской спортивный костюм, сгорая от жары, я и добралась до дома единственного человека, которому на меня не плевать. Потом разберусь с документами и арендованной машиной, которая так и осталась возле клуба Крымского. Чёрт, совсем о ней забыла.
У тёти Тани крошечный домик, старая слепая кошка кошка и доброе сердце. И тут, я знаю точно, никто меня не найдёт. И это правильно.
— Конечно, детка, — обнимает меня, обвивая пухлыми руками, прижимает к себе, а мне вдруг кажется, что попала наконец в детство, где всегда всё было хорошо, меня любили и не нужно было ни о чём думать. — Ты так странно одета…
Выпутываюсь из её крепких объятий, поправляю просторную серую мастерку, а она, кажется, всё ещё пахнет Крымским. Надеюсь, он не сильно обидится, когда узнает, что я упёрла у него костюм. Честное слово, это не в моих правилах, но и иначе ведь не могла.
Надо будет потом ему по почте его отправить.
— Это… это неважно, — улыбаюсь и осматриваю маленький дворик, вымощенный колотым плоским камнем, а на ветвях старого раскидистого дерева уже завязались крошечные яблочки. Лето.
— У меня оладушки готовы, — спохватывается тётя Таня и буквально волочёт меня к крыльцу. — Почему ты не предупредила, что приехать собралась? Я бы пирог испекла. Ты такая худенькая, совсем бледная. И ещё… зачем волосы покрасила?
— Мне не идёт? — “расчёсываю” пальцами спутанные пряди, а тётя Таня останавливается и окидывает меня внимательным взглядом.
— Нет, кстати. Тебе очень красиво. Такая яркая стала! Очень нравится, просто непривычно.
В шаге от входной двери тётя Таня снова заключает меня в крепкие тёплые объятия, и я вдыхаю аромат дрожжевого теста и каких-то цветов. Совсем простеньких, полевых, но это лучший запах на земле.
— Я в душ, хорошо? — спрашиваю, когда оказываемся в прохладе сумрачной прихожей. — Очень устала с дороги. И грязной себя чувствую, не могу больше терпеть.
Тётя Таня смотрит на меня с тревогой, но вслух ничего не говорит. Она знает, что именно со мной произошло — она мой единственный близкий человек, всё, что у меня осталось от прошлой счастливой жизни. Но она не касается острых моментов моей биографии, не травмирует долгими разговорами.
Лишь кивает, украдкой вздохнув, и я ухожу в душ, пока всё, накопившееся во мне, не прорвалось слезами и истерикой. Сейчас я как никогда близка к этому.
Все ломаются, а сильные с невероятно оглушительным треском.
В маленькой комнате овальное зеркало, умывальник и небольшая ванная за занавеской в голубой цветочек. Скидываю с себя костюм, с которым за несколько часов дороги уже успела сродниться, бросаю его в корзину и ловлю свой взгляд в отражении. На шее несколько красных отметин, а ещё парочка на плечах. Кисти ноют после крепкой хватки Крымского, но это снова напоминает мне, какой живой себя рядом с ним почувствовала. Пугающе свободной.
Касаюсь пальцами меток и вздрагиваю, когда ощущения и воспоминания о прошедшей ночи скручиваются вихрями урагана внутри, заставляют трепетать. Может быть, стоило остаться? Может быть, так было правильнее?
