Так. Кажется, все. Наконец-то. Домой. Привести себя в порядок и к брату.
За рулем мысли скаканули на новую важную персону, внезапно ворвавшуюся в его жизнь. Белоснежка. До сих пор ухмыляется, когда называет ее так. Она его сегодня не ждет. Подавил внезапное желание свернуть в сторону ее дома. Его маленькое чудо с первого дня их знакомства вызывает в нем неадекватные вспышки странного поведения. Ничего поделать с собой не может. Идет на поводу у своего шибанутого на всю голову эго.
Не сегодня. Крепко сжал руль и добавил газа.
Уже через час отъезжали на представительской машине с личным водителем за рулем.
Димка вертелся, как жук, на заднем сиденье, что совершенно не вязалось с тем образом, который создала его мать, вырядив пацана в костюм и уложив волосы в идеальную прическу.
Эх, Света, не учла ты шило в попе у этого вечного двигателя. Когда они подъехали к месту назначения, Димкина причёска претерпела глобальные перемены. Сейчас он похож на нормального мальчишку своего возраста.
Надо отдать должное, жена не возмущалась — приняла, как данность.
Да и не возмущается Светка никогда. За все время их совместной жизни, он не слышал от нее ни слова на повышенных тонах. Иногда это казалось до безумия страшным. Что с ней не так? До того, как они поженились, ведь не было ничего подобного. Или было?
Его отвлек отец, заметивший прибытие внука. Дима для него свет в окошке. Правильно говорят, что внуков любят гораздо больше, чем детей. Анатолий Филиппович никогда не был столь мягким с сыном даже в детстве. В отличие от мамы. А вот и она. Любит всех: и внука, и сына, и сноху. Мама сама Любовь. Не зря ее так зовут.
— Отлично выглядишь, — сообщил Сергей ей на ушко, нежно целуя в щеку. Истинную правду сказал, между прочим. — Молодожены ещё не подъехали?
— Ждем с минуты на минуту. — Сообщила Любовь Михайловна. — Остальные, кто был на торжественной части, приехали недавно.
— Здесь, между прочим, Воронцов где-то засветился, — добавил отец. — Хорошо бы с ним сблизиться. Займешься?
Сергей кивнул. Если Андрей Воронцов один из гостей, есть шанс завести более неформальное знакомство.
Обвел взглядом гостей, стараясь разглядеть среди них высокого брюнета с аристократической выправкой.
Лица, лица. Множество лиц, глаз, бриллиантов. В глазах рябит. Какая-то брюнеточка смотрит не отрываясь… что? Этого. Не. Может. Быть. Белоснежка?
А в ее васильковых глазах узнавание и понимание. Что? Она откуда-то догадалась, кто он?
Хуже. Все гораздо хуже. Ее взгляд метнулся в сторону Светки. Она знает.
Сергей до боли сжал челюсти, стараясь не допустить паники в душе. Но увы сердце бешено застучало, отдавая в виски. Не так. Все должно было выясниться не так. Он должен был сам рассказать завтра. Объяснить, что заставило его весь месяц таскаться к ней на свидания, имея дома жену и сына. Сейчас она точно сделает совершенно неправильные выводы.
Сергей открыл глаза. Иры уже нет на месте. Лихорадочно попытался ее отыскать. Мелькнуло что-то знакомое в дальнем углу зала. Решила сбежать? Рванул за ней. Нет, просто в туалете спряталась. Вероятность, что кто-то сейчас сюда зайдет, крайне мала. Открыл дверь.
Ирина стояла у раковины, и смотрела в зеркало, приложив руки к щекам. Взгляд дикий. Услышав щелчок замка, отвернулась.
Явно не ожидала, увидеть его, вздрогнула, услышав его голос:
— Что ты здесь делаешь? — Возможно, нужно было мягче как-то, но честное слово, горло сжималось от страшного предчувствия.
— Не уверена, что обязана отвечать, — вздернула подбородок, глядя ему в глаза с вызовом. В их глубине видна боль. В груди сжалось. Черт побери, как она оказалась на свадьбе? Неужели одна из подружек невест?
— Ира. Что ты здесь делаешь? — голос не свой, одеревеневший, со стальными нотками. Защитная реакция, потому что в душе полный раздрай. К чему это может привести? Она уйдет? Сглотнул. И ладно. Подумаешь…
Нет. Нет!
— Вам не кажется, господин Князь, что подобный тон не уместен? Вы могли бы его применить к своей жене Светлане, но не ко мне.
Сжал зубы до скрипа. Она знает Всё.
Может попробовать объяснить? Выдохнул, собираясь с мыслями.
— Ир, я хотел сказать. Прости. Именно этого и боялся. Что ты больше не захочешь меня видеть, — голос до странности охрипший.
А всему виной ее глаза, полные слез, готовых вот-вот пролиться. Сергей ненавидит истерики, но в данный момент готов терпеть, лишь бы дала шанс.
Протянул руку к ее дрожащим пальчикам на раковине, но она шарахнулась, как от прокаженного. Сделал пару вдохов-выдохов, чтобы успокоится. Его начинало по-настоящему лихорадить. Да что за хрень, Князь? Что за сопли?
— Нет. — резко выкрикнула и добила, — Вы были правы, я больше не желаю вас видеть.
Случилось. Сердце замерло. Спокойствие, Князь, спокойствие.
— Мне иногда казалось, ты догадываешься. Я говорил о сыне…
— Помню. Но ни слова о жене. Я лучше пойду.
Скорее всего, так будет действительно лучше. Нужно отпустить. Что он может ей предложить? Роль любовницы? Разрыв договор со Светой сейчас не входит в его планы. Тогда что же он сам хочет? Для чего месяц мазохизма? Знать бы ответ. Но его как не было, так и нет. Отпускает.
— Иди. Я не буду держать. — Ещё бы себя в этом убедить.
Белоснежка подходит к двери и готова покинуть помещение. Сергей не может сдержать чувств, они все видны на его лице. И все сводятся к одному — не уходи.
— Прощай, — ее голос доносится, словно сквозь вату, заложившую уши. Нужно отпустить. Он не имеет права ее держать. Ира хорошая девочка, которой он не может дать ничего. Но почему это так нереально сделать?
— Ира! — не выдерживает, срывается за ней. Хватает за голову, лицо в ладонях. Прижимается лбом — Не уходи. Не могу отпустить. Не могу ничего дать, но и отпустить тоже не могу. Прими меня таким.
Сам поражается себе. Своему бешено бьющемуся сердцу, своему хрипящему голосу, дрожащим рукам. Что с ним?
— Я не могу… — ее нежный голосок сейчас не далеко ушел от его собственного, такой же низкий и сорванный, переполненный эмоциями. — Нет. Прощай.
На этот раз она уходит, не оборачиваясь. Дверь хлопает, его бьет наотмашь. Отрезает напрочь от нее, оставляя полное… опустошение.
Повернулся к зеркалу.
— Князь, что сейчас было? — спрашивает у своего отражения. Включает холодную воду и пару раз плескает в лицо. Матерится. Долго и извращенно.
Глубокая убежденность, что все сделал правильно — отпустил. Не можешь ничего дать — не держи. Почему же так хреново?
***
Как она дожила до конца дня и не опозорилась, осталось загадкой даже для самой Ирины. Улыбалась, участвовала в конкурсах, танцевала. Кроме Маши никто не заметил ничего подозрительного. А внутри покрывалась морозным узором. Потом, дома он оттает и прольется горючими слезами. А пока не позволил ей испортить свадьбу лучшей подруги.
