Бенджамин Ричиер– Господи боже мой, – только и смогла сказать Лео.
– Кто такой этот Бенджамин Ричиер? – пожелала узнать Джоан. – И почему он присылает тебе красивые платья?
– Собственно, мне о нем известно лишь то, что он брат Фэй. Сегодня утром я познакомилась с ним на палубе.
– Очевидно, ты произвела на него некоторое впечатление.
– Я не могу надеть его. – Лео уронила платье на койку. – Что он обо мне подумает, если я это сделаю?
– Ты непременно наденешь его, – отрезала Джоан. – Ведь ты идешь на вечеринку.
* * *
Лео сделала так, как ей было сказано. Кроме того, ей и самой отчаянно хотелось надеть прелестное платье, похожее на восточное кимоно, с рукавами «летучая мышь» и широким атласным поясом, повязанным на талии. Она быстренько скинула с себя старое коричневое платье и натянула новенькое голубое. Затем привела в порядок волосы, заплетя их в косы и на свой лад уложив в прическу «помпадур», которая, как она прекрасно понимала, рядом со стрижкой Фэй будет смотреться скромно до застенчивости, но ничего другого она придумать не могла. Также Лео слегка прошлась по губам помадой, вызвавшей такое восхищение у Фэй, чуточку подкрасила тушью ресницы и брызнула на себя духами.
– Ты выглядишь великолепно, – с одобрением заметила Джоан. – И должна сполна воспользоваться этим. Ричиеры – состоятельные люди, судя по всему, и весьма дружелюбны. Такие друзья могут принести много пользы тебе и твоим замыслам насчет косметики.
– Может быть, – отозвалась Лео. – Жаль, что ты не идешь со мной.
– Да мне кусок в горло не полезет, а ты отдыхай и веселись.
Лео поцеловала Джоан в щеку и попрощалась, не давая себе возможности передумать, после чего поднялась в обеденный зал на верхней палубе, который был заполнен практически до отказа. Лео заметила остатки роскоши, с которой некогда была обставлена комната: та еще прослеживалась в античных колоннах, сверкающих белизной, подобно костям, лишенным кожи. Однако зал выглядел обветшалым – еще одно свидетельство разрушительной войны. А вот палуба, когда она ступила на нее, являла собой совершенно иное зрелище.
– Пошевеливайтесь, – окликнула ее Фэй. – Вечеринка началась без вас.
За столиком, приткнувшимся к поручням, сидели Бенджамин Ричиер, Матти со своими родителями, миссис Форсайт и Эверетт. Лео старательно улыбалась всем присутствующим, не подавая виду, какие чувства испытывает на самом деле, и благодаря Бога и Ричиера за платье.
– Полагаю, вы уже со всеми знакомы, – сказала Фэй. – Мы с Матти познакомились в Лондоне пару лет назад и сразу же подружились. Когда я пригласила ее на свою вечеринку, она спросила, можно ли взять с собой ее бедную осиротевшую подругу Леонору, а я ответила: «Удивительное дело! А ведь мы с ней уже знакомы!»
Матти напряглась и застыла. Лео тоже.
– Фэй! – резко бросил Бенджамин.
– Здесь так красиво, – поспешно сказала Лео, желая отвлечь внимание от собственной персоны и сменить тему, – хотя все, что сказала Фэй, было правдой.
Палуба преобразилась после утренней толчеи, когда пассажиры старались занять местечко под солнцем или в шезлонге. Теперь она превратилась в плавучий рай. Повсюду были расставлены накрытые белыми скатертями столики, на каждом из которых мягко светился фонарь «летучая мышь». Гости пришли в вечерних костюмах, и имелся даже граммофон, наигрывавший незнакомую Лео мелодию. Ей показалось, что она разобрала слова песни: «Жаль, что я не могу танцевать шимми так же, как моя сестренка Кейт».
Пока Лео рассматривала преобразившуюся палубу, взгляд ее встретился со взглядом Эверетта. Сегодня он выглядел еще привлекательнее, если это вообще возможно для мужчины, во фраке и с аккуратно зачесанными назад темными волосами.
Она вновь перенесла все внимание на Фэй.
– Как вам это удалось? – спросила она, обводя жестом палубу с красивыми людьми, залитую светом звезд и веселой музыкой.
– Я всего лишь немножко поболтала с капитаном, – улыбнулась Фэй. – Я сказала ему, что могу предоставить граммофон, если он разрешит мне устроить званый вечер, который сделал бы жизнь на этом корабле такой, какой она должна быть.
– Вы привезли с собой на корабль граммофон? – спросила Лео.
– Я не собиралась позволить ему погибнуть ужасной смертью в Англии. Его непременно погубило бы чрезмерное повторение песни «О, что за чудесная война». – Фэй пропела строчку с таким преувеличенным английским акцентом, что все присутствующие рассмеялись. – Кроме того, – продолжала она, – как показывает сегодняшний вечер, никогда не знаешь, когда тебе может понадобиться граммофон. Присаживайтесь. – Гости за столиком заговорили друг с другом, и Лео была рада занять место рядом с Фэй, оказавшись как можно дальше от Эверетта.
