Неужели она, в самом деле, решила, что может просто вот так преподнести себя ему, отдаться, как безжизненная марионетка? Не принимать никакого эмоционального участия в том, что происходит между ними? Он сильнее прижал ее к себе, его поцелуй сделался более требовательным и пылким.
Внезапно Порция растаяла и ответила ему. Радостный восторг нахлынул на Диего – нет, ей не удастся оставаться безучастной! Она будет дрожать, стонать и извиваться в его объятиях, сходя с ума от страсти, когда он овладеет ею!
Порция тонула в своих ощущениях. Ей казалось, ее поглощает какой-то огромный водоворот. Вначале, когда Диего наклонился поцеловать ее, она стояла, оцепенев, с гулко бьющимся сердцем, но затем ответный порыв, нарастая, целиком захватил ее.
Еще никто никогда не целовал ее так. Все перестало существовать для нее, все, кроме его губ, его прикосновений...
И вдруг он оторвался от ее губ. Порция потерянно задрожала, словно лишилась чего-то очень важного, необходимого... Увы, она больше не владела ситуацией, не владела и сама собой – превыше всего теперь было для нее желание испытать еще и еще это волшебное воодушевление.
Его рука нежно скользнула по ее шее, затем вниз, к груди.
Окружающий мир снова исчез для нее. Мягкие, ласкающие прикосновения его пальцев заставляли ее таять и растворяться в какой-то необыкновенной истоме, и она протяжно, беспомощно застонала.
Прекрасная грудь Порции была именно такая, как ему мечталось, – нежная, высокая, округлая и упругая. Диего чувствовал, как ее тело отвечает на его ласки, и его собственное возбуждение усиливалось с каждым мгновением.
Когда Порция снова издала этот низкий стон, Диего почувствовал горделивое удовлетворение. Может, она и не хотела пачкать об него свои аристократические ручки, но сейчас была готова полностью принадлежать ему!
Ее глаза, расширенные, неподвижные, смотрели прямо на него. Уязвимость этого взгляда на миг смутила Диего, заставляя замолкнуть отголоски мстительного гнева в глубине души, затем собственное возбуждение властно толкнуло его вперед, увлекая Порцию в такой чудесный мир, который ей никогда уже не захочется покинуть.
Он подхватил ее на руки и понес к постели.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Глухой рев турбин отзывался вибрацией в каждой клетке тела Порции. Она закрыла глаза, осознавая, что двигатели самолета не виноваты в том, что она испытывала, – ее тело просто хранило пережитые ощущения, они запечатлелись не только на каждом сантиметре ее кожи, но и где-то очень, очень глубоко внутри нее.
Как я могла так ответить ему?
Вопрос был риторический. Она прекрасно знала, почему это произошло: потому что Диего Саес заставил ее перенестись в чудесный мир, полный своих изысканных тайн и очарования, и это дивное откровение не могло не преобразить ее.
Уложив Порцию в постель, он сорвал остатки одежды с нее и избавился от своей. Ее глаза зажглись изумлением, когда она увидела обнаженным его сильное, великолепно сложенное тело.
Джеффри был худым, почти по-мальчишески угловатым. Но в теле Диего Caeca не было ничего мальчишеского – широкие плечи, мощная грудь, гладкие, крепкие мышцы. Порция боязливо вытянула руку, касаясь кончиками пальцев его шеи и плеч.
Он навалился, на нее, и Порцию охватило всепоглощающее чувство острого, пронзительного удовольствия.
Диего исследовал ее тело, ласкал его, овладевал им, а она беспомощно и смятенно позволяла ему делать с собой все, что ему заблагорассудится. Время утратило свой смысл, реальный мир перестал существовать.
Какое чудо! Порция никогда и не подозревала, что способна ощущать такое желание, такой ошеломляющий восторг. Ее тело больше не принадлежало ей, оно было отдано ему без всякой сдержанности, но с таким воодушевлением, точно она стала самим воплощением чувственности.
А он уверенно вел ее вперед и вперед, к самому пику наслаждения. Однако потом, когда она немного пришла в себя и нежно дотронулась до его щеки, Диего бросил на нее странный, пристальный взгляд и вдруг, точно пронзенный неожиданным выстрелом, резко отстранился от нее и встал с постели.
Он зашагал к ванной, но, остановившись у двери, обернулся и посмотрел на Порцию со спокойным безразличием.
– Можешь воспользоваться другой ванной, Порция. И одевайся. Ты должна быть готова через пятнадцать минут, не заставляй меня ждать.
Дверь ванной захлопнулась за ним, и Порция с ранящей ясностью поняла, почему все время так настойчиво бежала от Диего Caeca. Ее охватил жаркий стыд от собственной непростительной глупости, и это чувство она все еще продолжала испытывать, ерзая в своем кресле в салоне первого класса.
Как я могла так ответить ему?
Для Диего Caeca это был быстрый секс с женщиной, которую он заставил лечь в свою постель с помощью шантажа и с которой он не намеревался особенно церемониться, когда этот секс закончился.
Единственное средство защиты, которое у нее еще оставалось, – это броня холодности. Через четверть часа она вошла в гостиную изящно одетая, причесанная и подкрашенная, и только легкий румянец на щеках и чуть припухшие губы напоминали о том, что только что произошло между ними.
Диего стоял у стола – свежевыбритый, в ослепительно белоснежной рубашке и в безукоризненном деловом костюме. Когда она вошла, он закрыл крышку ноутбука и уложил компьютер в футляр.
– Мы заедем к тебе домой по дороге. Возьмешь все, что тебе нужно, и паспорт. Только побыстрее, самолет ждать не будет.
– Самолет? – недоуменно переспросила она. – Я не понимаю...
– Ты летишь со мной в Сингапур.
– В Сингапур? Но как же... – Порция глубоко вздохнула и сказала пресекающимся голосом: – У меня есть работа. Я не могу просто так взять и уехать в Сингапур!
– Ты и прежде бросала свою работу, когда тебе это было нужно, – небрежно отозвался он. – Йоркшир, Женева, Америка.
– Но это для дела!
– А когда ты сбежала в Солтон?
Ее лицо напряглось:
– Я использовала отпуск.
Диего бесстрастно посмотрел на нее.
– Возьми отпуск еще раз.
– Но...
– Порция, избавь меня от этих пререканий. Я занятой человек. Поверь, у меня есть много других важных дел, кроме спасения от банкротства третьесортного банка в обмен на сексуальные услуги, – произнес Диего, не обращая внимания на то, что она побелела как бумага. Лишь на миг в его глазах промелькнуло какое-то странное выражение, которое тотчас же исчезло.
– Мне надо лететь в Сингапур. Или ты едешь со мной, или нет, решай сама.
Решать самой? Какая насмешка! Если она уйдет от него сейчас, не перестанет ли он поддерживать банк? Не потеряет ли Том Солтон?
Нет, выбора у нее не было!
