Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
– С ними двенда, Гил.
Бриджи, рубашка, скомканные рейтузы.
– Да-да, конечно.
Милакар наблюдал за ним некоторое время, потом внезапно прыгнул с кровати прямиком на спину, как ихельтетский боевой кот. Обхватил руками, навалился всем телом, стремясь перевернуть, и они прижались друг к другу, как бойцы на арене. Ревущее эхо танца обнаженной плоти, который оба уже исполнили на кровати. Острый запах Миляги и пыхтение сильного уличного бойца.
В другой раз это могло бы затянуться. Но разум Рингила еще бурлил от гнева, досада вынудила мышцы напрячься, а закаленные и отточенные годами войны рефлексы нашептали голосами сирен, как поступить. Он разбил захват Милакара со свирепостью, о которой успел забыть, и ответил ударом по-ихельтетски, так что противник свалился на пол, точно безвольная кукла. Рингил приземлился на него, придавил. Из легких Милакара со свистом вырвался весь воздух, яростное бойцовское пыхтение прекратилось. Рингил закончил, ткнув одним большим пальцем Миляге в рот, а другой прижав в дюйме от его левого глаза.
– А вот подлостей не надо, – прошипел он. – Я не мальчишка с мачете и прикончу тебя.
Милакар кашлял и барахтался под ним.
– Пошел ты! Я помочь хочу. Послушай: в Эттеркале двенда!
Их взгляды встретились. Секунды растянулись.
– Двенда?
Глаза Милакара сказали «да» – по крайней мере, он в это верил.
– Ты хочешь сказать, гребаный олдрейн? – Рингил вытащил палец из-за щеки Милакара. – Самый натуральный, Хойран свидетель, Исчезающий – прямо здесь, в Трелейне?
– Да. Это я и пытаюсь тебе сказать.
Рингил слез с него.
– Ты несешь ахинею.
– Спасибо.
– Ну, или так, или ты переусердствовал, покуда курил собственный запас.
– Я все видел собственными глазами, Гил.
– Их не спроста назвали Исчезающими, Миляга. Этого народа больше нет. Даже кириаты их помнят только по легендам.
– Да. – Милакар поднялся. – А до войны никто не верил в драконов.
– Это не одно и то же.
– Тогда объясни мне одну вещь. – Миляга протопал через спальню к вешалке, где висели роскошные кимоно в имперском стиле.
– Что объяснить? Какой-то мошенник-альбинос, актеришка, не пожалел теней для глаз, и вы принялись мастерить охранные амулеты да прятаться по углам, как орава маджакских пастухов во время грозы.
– Нет. – Милакар нервно натянул шелковый халат сливового цвета, затянул и завязал пояс на талии. – Объясни, как получилось, что Болотное братство отправило в Эттеркаль трех лучших шпионов – опытных ребят, которых знал в лицо только мастер их шпионской ложи, и лишь ему было известно, каким ремеслом они занимаются, – а через неделю вернулись одни их головы.
Рингил развел руками.
– Значит, осведомители у белокожего ублюдка лучше твоих, и он отлично владеет клинком.
– Ты не понял, Гил. – На лице Миляги опять появилась неуверенная улыбка. – Я не говорил, что шпионы были мертвы. Я сказал, что вернулись одни их головы. Каждая была еще живой и каким-то образом приделана к семидюймовому пеньку.
Рингил вытаращил глаза на Милакара.
– То-то и оно. Объясни, как это случилось.
– Ты это видел?
Напряженный кивок.
– На собрании ложи. Туда принесли одну голову. Сунули корнями в воду, и через пару минут хреновина открыла глаза и узнала мастера ложи. Было видно по лицу. Она открыла рот, попыталась заговорить, но горла-то нет, связок тоже, так что слышно было лишь пощелкивание, и губы шевелились, язык высовывался, а потом оно начало рыдать, и слезы катились по щекам. – Милакар заметно сглотнул. – Минут через пять они вытащили эту штуку из воды, и она затихла. Сперва слезы перестали литься, будто пересохли, а потом вся голова замедлилась и перестала двигаться, как старик, умирающий в постели. Только она, мать ее, не умерла. Когда ее снова сунули в воду… – Он беспомощно взмахнул рукой. – Все повторилось.
Рингил встал, обнаженный, и свет Ленты сквозь открытые балконные окна внезапно показался ему холодным. Он повернулся и выглянул в ночь снаружи, будто из-за створок доносился какой-то призыв.
– Крин есть?
Милакар кивком указал на туалетный столик в противоположном углу.
– Конечно. Верхний левый ящик, я свернул пару косяков. Угощайся.
Рингил подошел к столику и выдвинул маленький деревянный ящик. На дне перекатывались три желтоватые самокрутки из листьев. Он взял одну, вернулся к кровати и наклонился над лампой на тумбочке, чтобы зажечь косяк от фитиля. Хлопья кринзанца внутри цилиндрика потрескивали, загораясь, кислый запах щекотал ноздри. Он затянулся, впустил давно знакомый аромат в легкие. По телу пробежала волна жара, озноб утих. От наркотика в голове проснулось ледяное пламя. Он снова посмотрел на балкон, вздохнул и вышел туда, по-прежнему голый, оставляя за собой дымный след.
Через пару секунд Миляга последовал за ним.
Перед ними до самой воды простирались крыши Луговин. Среди деревьев мерцали огоньки особняков, похожих на жилище Милакара и прячущихся среди садов, а между ними вились утыканные фонарями улочки, которые столетия назад были тропинками через болота. На западе устье реки изгибалось, старые портовые здания на другом берегу снесли, освобождая место для декоративных парков и дорогих храмов, возведенных в знак благодарности богам Наома.
Рингил, облокотившись о балюстраду, сдержал ухмылку и попытался не врать самому себе о переменах. В Луговинах с самого начала водились деньги. Но в прежние времена здешние жители не был такими самодовольными: обитатели клановых домов каждый день видели приносящий им богатство порт на другом берегу, прямо перед собой. Теперь из-за войны и ее последствий причалы и доки переместились вниз по течению, скрылись из вида, и единственными строениями, воздвигнутыми вдоль русла реки, были храмы – массивное каменное эхо обновленного благочестия кланов и их веры в то, что они достойны править.
Рингил дохнул на все это едким дымом. Почувствовал, не оборачиваясь, что Милакар стоит сзади. Рассеянно проговорил:
– Миляга, тебя арестуют за потолок.
– В этой части города – нет. – Милакар встал рядом у балюстрады, вдохнул воздух ночных Луговин, словно аромат духов. – Комитет не навещает здешних жителей. Ты это знаешь.
– Выходит, кое-что не изменилось.
– То, что в центре всеобщего внимания – нет, не изменилось.
– Ага, я видел клетки, когда приехал. – Внезапное, леденящее душу воспоминание, в котором он не нуждался и думал, что оно надежно похоронено, – пока позавчера карета матери не проехала с грохотом через мост-дамбу у Восточных ворот. – В Канцелярии по-прежнему хозяйничает Каад?
– В этом смысле – да. И молодеет день ото дня. Ты когда-нибудь такое замечал? Как власть кого-то питает, а кого-то высасывает досуха? Мурмин Каад явно из первых.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
