До последних дней — пока Госпожа Консул не вошла в его дом и не предъявила ультиматум, который назвала красивым словом «союз».
Хельга требовала, чтобы Герард написал завещание на имя Ирвина, и даже объясняла почему — Ролан слишком импульсивен, слишком «склонен к деструкции» по её же собственным словам.
Герарда, разумеется, мало убеждал этот аргумент. Куда существенней был другой — Консул обещала лишить Краузов патентов на разработку шахт в пограничных землях между Логосом и Арканом, которые Герард получил из её же собственных рук после войны.
О честности говорить не было смысла — Герард был знаком с Хельгой больше восьми десятков лет и отлично знал, что та представляет из себя. Какие бы благие намерения ни вели её, Хельга не была представительницей ни одного из знатных домов и о чести не знала ничего.
Впрочем, идти на поводу у её требований Герард не собирался. Да, в руках Хельги была возможность не только лишить большей части доходов его семью, но и передать эти доходы в руки проклятых Рейнхардтов. Но у Герарда тоже оставались тузы в рукаве.
Как ни хотел он дать Ролану возможность самому строить свою жизнь, благополучие семьи было важней.
«Особенно, если он собирается выбрать эту девушку… не принадлежащую ни к одному из Великих Домов, — думал Герард, глядя, как двое удаляются по аллее прочь, — ему всё равно нужно продолжать род».
Исгерд шла рядом с Роланом, стараясь попадать в ногу, и невольно удивлялась тому, как отличается эта прогулка от той, самой первой прогулки с Волфгангом.
Этот парк был ей таким же чужим, и Ролан не спешил посвящать её во все тайны внутренних отношений дома фон Крауз. О своём детстве он рассказывал скупо, выбирая лишь те моменты, которые запомнились ему с лучшей стороны.
И всё же в любом из рассказов Исгерд чудилось биение жизни — настоящей, пропитанной свежим воздухом соснового парка, которой не доводилось испытывать ей самой.
— Здесь мы с Брантом встретились первый раз, — сказал он, указывая на узкую полосу побережья, покрытую чёрным вулканическим песком. — Его отец приезжал к… — Ролан запнулся, но Исгерд не стала выпытывать у него недосказанные слова.
— А почему это место называется Звёздная Пыль? — вместо этого спросила она.
— О! — Ролан ощутимо обрадовался, и не только возможности избежать неловкости: — Посмотри вон туда, — он потянул Исгерд за руку и ткнул пальцем на склон горы, но Исгерд не разглядела ничего, кроме камней. — Это потому, что солнце уже движется к закату, — сказал Ролан, правильно разгадав её молчание, — на рассвете скалы отсвечивают, отражая свет Южной звезды. Это не просто так. Как пишут в старинных книгах, первый корабль, открывший космическую эру, возвращаясь с Астеры приземлился именно там. Вернее… приземлился — не очень правильное выражение, но никто не погиб. В трюмах его находился груз из новых миров. Я не знаю какой. Но он рассыпался, и с тех пор скалы блестят. А на месте нашего поместья тогда уже стоял замок… Его стены почти разрушились теперь. Но тогда какой-то заезжий менестрель, заглянувший сюда, посмотрел на скалы и назвал его «Звёздная пыль». Этому имени уже почти тысяча лет, и мы бережно храним его, как память о тех временах.
— Странно, — Исгерд отвернулась от скал и посмотрела на Ролана, — ты так хочешь всё поменять — и в то же время так хочешь сохранить то, что давно потеряло смысл.
Ролан на мгновение поджал губы, по скулам его пробежали желваки, и Исгерд уже подумала было, что он обидится, но Ролан спокойно ответил:
— Я не вижу смысла губить красоту. Не вижу смысла губить что бы то ни было, что не приносит людям вреда.
— Но порядок, установленный Консулом — приносит, ты так хочешь сказать?
Ролан покачал головой.
— Я не хочу говорить с тобой об этом. Я знаю, что ты не согласишься со мной.
Они надолго замолкли, а потом Исгерд сказала:
— Да.
— Пойдём. Я покажу тебе твои комнаты. До бала осталась всего пара часов.
Апартаменты, предоставленные Исгерд на эти несколько часов, занимали почти что целый этаж в небольшом флигеле, похожем на башенку, сделанную из цукатов. Они имели небесно-голубой цвет, а башенка сверкала в закатных лучах солнца как та самая звёздная пыль.
Исгерд приняла душ — хотя к её услугам и была просторная мраморная ванна, углублённая в пол, принимать ванны она не любила.
Обмотав тело полотенцем, вышла на балкон и постояла некоторое время, вдыхая запах свежей хвои и недавнего дождя, а затем увидела Ролана, стоящего на посыпанной гравием дорожке. Тот махал ей рукой.
Исгерд восприняла это как сигнал и мгновенно нырнула обратно за полог из тюля.
Она всегда одевалась сама, потому сразу же выставила явившуюся помогать горничную, натянула привезённые с собой кюлоты и, надев свежую сорочку, принялась разглаживать мельчайшие складочки на манжетах. Платьев Исгерд не любила и никто, кроме Хельги не смог бы убедить её надеть предписанный этикетом креналин. Затем накинула сверху камзол, взбила пальцами волосы, ещё раз проверила достаточно ли живописно лежит ткань у горла и на запястьях и, закрепив на лице маску, украшенную жемчугом, стала спускаться вниз.
Ролан уже ждал её. Он стоял у самого выхода в камзоле из тёмно-синего бархата, удивительно подчёркивавшего его глаза. Почти сразу же он подхватил Исгерд под руку и медленно повёл по аллее. Рука его так крепко держала локоть Исгерд, что та оглянулась было, чтобы попросить того ослабить хватку, но замолкла на полуслове, поймав в глазах Ролана незнакомое, одновременно жаждущее и затравленное выражение.
— Что-то не так? — спросила Исгерд вместо того, что хотела.
— Всё хорошо, — сказал Ролан быстро, — а вас что-то беспокоит?
— Нет, — Исгерд качнула головой и снова посмотрела вперёд. Подумав, положила поверх руки Ролана, лежащей на её локте, собственную ладонь.
Хватка медленно слабела, будто Ролана отпускала судорога.
Так они миновали аллею, ведущую к дому, и вошли в трёхстворчатые двери.
Дворецкий в лазурной мантии — такой же старомодной, как и одеяние герцога — стукнул посохом о пол и объявил:
— Ролан фон Крауз и его… — он замешкался, но, так и не получив подсказки, закончил: — и его спутница.
Посох ударил ещё раз. На несколько мгновений все взгляды обратились к ним. У Исгерд под маской запылали щёки, но переигрывать она не привыкла. Сделала глубокий вдох и шагнула вперёд.
— С открытым лицом вы привлекли бы меньше внимания, — не преминул прокомментировать Ролан.
— Я привлекла бы его ещё меньше, если бы осталась в Академии, — огрызнулась Исгерд.
Ролан не ответил, и они прошествовали внутрь, чтобы поприветствовать хозяина торжества.
— Ролан, ты будешь нужен мне, когда часы пробьют девять, — шепнул герцог, когда Ролан на мгновение наклонился к нему.
