Ольга усмехнулась и заявила:
– Теперь буду знать, как тебя дразнить, если что.
– А при чем тут дразнилки? – серьезно спросил он. – Просто мое имя так на осетинском звучит…
– Интересно, а Ольга у них есть?
– Дай вспомнить. Сразу и не скажу. Ага! Есть. Только не Ольга, а Оленька. По-осетински звучит как Уелинка. С ударением на «и». Так что кто кого будет дразнить, еще неизвестно, Уелинка.
– Мерси, Алыкси. Ага, я только сейчас сопоставила. Знаешь, у нас на четвертом курсе есть одна осетинка, Таня Билендро. Красивая, спасу нет. Блондинка, глаза голубые. И в лице что-то такое, неуловимое, не совсем славянское. Но не так ярко выражено, как у этих братьев. Парни за ней маршируют рядами и колоннами. Только она страшно гордая, всех отшивает. А наглеть с ней особо не стоит. У нее два брата. Давно ходят разговоры о том, что они за сестру любого зарежут.
– Эти могут, – серьезно сказал Алексей. – Вот в этом плане – кавказцы типичнейшие. Честь сестры – дело святое.
– А правда, что они ее зарежут, если она станет с русским парнем роман крутить?
– Да ну, наплел тебе кто-то. Приличные люди, христиане. А что, неужели было что-то такое?
– Да нет. Было один раз, но по-другому. У нас один мажорик вздумал за Таней очень уж хамски приударить. Приехали двое парней, прямо посреди занятия вызвали его вежливо. Тоже светловолосые, сероглазые. Поговорили с ним в уголке, тихо так, культурно. Только он потом неделю ходил с таким видом, словно вот-вот в штаны навалит. И Таню третий месяц обходит за километр. Только знаешь что? Девчонки на факультете – это же натуральная контрразведка. Вот они и шепнули мне по секрету, что у Тани есть кто-то. Только она шифруется со страшной силой. Алеша…
– Да, Уелинка?
– А ты бы мог за меня человека зарезать?
– Чистую правду? – спросил он очень тихо и очень серьезно. – Мог бы. Но только за что-то по-настоящему серьезное. За что иначе просто нельзя.
– Это я так, теоретически. Со мной ничего такого, за что по твоей теории стоило бы резать, не случалось. Даст Господь, и не произойдет.
– Дай-то бог, – сказал он так же серьезно. – Ну вот видишь, а ты говорила, что ничего про осетин не знаешь.
– Я не говорила. Я просто про Таню как-то забыла. Сейчас только о ней подумала. Мы с ней и не общались. Я опять этих типов вспомнила. Ты уверен, что это армяне?
– Стопудово.
– Строители, – произнесла она задумчиво. – Значит, и такие бывают. Как-то даже и сравнивать нельзя тебя и этих моральных уродов. Не могу представить, как они что-то строят. Я понимаю, эти ребята сами кирпичи не ворочают. Ты тоже этого не делаешь, но тут совсем другое. Вот тебя я вижу. Ты стоишь в каске и распоряжаешься. Иногда грязный до ушей, да?
– Бывает. А когда аврал, случалось и самим то да се ворочать. И мне, и Максу, и Пашке. Даже Пашкина Маринка как-то раз помогала люстры разгружать. От Дивного тогда шла жуткая туча. Мы едва успели. Минут через пятнадцать так ливануло!
– Ну вот. А этих я не могу представить, не вижу, как они грамотно руководят.
– А они сплошь и рядом и не руководят. – Алексей иронически хмыкнул. – Они, понимаешь, инвестиции привлекают. То бишь бабки обеспечивают. И нанимают команду, которая им наймет команду. Я с армянской общиной иногда контачу по нашим делам, знаю там не одного человечка, осмотрелся, освоился. Всякий народ есть. Но руки пачкать они точно не любят, особенно если стоят хоть чуть-чуть высоко. А знаешь, ведь эти двое – еще ангелочки. Ну да, девочек хамски снимают, золотом трясут. Есть другие. В сто раз хуже, хотя в обращении совсем не такие, никаких тебе «Пошли, красивая!».
– Бандиты?
– Да нет, другого плана. Могу как-нибудь показать, если будет такое желание.
– Конечно, будет! – живо воскликнула Ольга. – Интересно ведь. Совсем другой мир, видимо, открывается.
– Да уж. Кстати, если угодно, я повожу тебя по парочке своих объектов, по тому же Счастливому. Посмотришь, что и как. Увидишь, как дома получаются. Хочешь?
– Еще как. Заранее чувствую, очень интересно будет. Я… – Ей вдруг пришла в голову совершенно другая мысль, и она осторожно сказала: – Леша, ты только не обижайся. Мне тут вот что в голову пришло. Может, ты столько лет пистолет таскаешь только из-за того, что в пограничниках не в дозоры ходил, а кухарил без всякого оружия?
– Да, в этом что-то есть. – Алексей ничуть не выглядел обиженным. – Точно, в армии больше всех от оружия балдеют повара и писарчуки, потому как им в руки оно попадает раз в сто лет и каждый день его драить не приходится. Наверное, ты права.
– А тебе в дозоры хотелось? В секреты?
– Догадываюсь, откуда такое знание терминологии. От деда, конечно. Разве нет?
– Ага.
– Конечно, да еще как. Кому бы в двадцать лет не хотелось? Только армия есть армия. Одному автомат сунут, другому торжественно поварешку вручат. Так уж там принято. – Он замолчал.
Появился молодой Васо с большущим подносом, стал расставлять на столе овальные фарфоровые блюда с шампурами, тарелочки с зеленью и тонко нарезанным сыром – Ольга такого никогда раньше не видела – соусники и чашечки с разноцветными густыми жидкостями, пахнущими вкусно и незнакомо.
Закончив с этим, он прижал руки к груди, склонил голову и сказал:
– Кушайте на здоровье.
Васо ушел.
Воцарилась тишина, только ножи и вилки постукивали да Алексей объяснял порой, что за приправа в той или иной чашечке. Поедание отличного шашлыка, приготовленного настоящим мастером, – дело серьезное и ответственное, требующее сосредоточенного молчания. Конечно, в том случае, когда за столиком сидят молодой человек и девушка, у которых к шашлыкам только две бутылки тоника.
Развеселая компания с немалым запасом спиртного вела бы себя совершенно иначе. Наглядным доказательством тому был тот самый развеселый шум за живой изгородью. А тут, в их уютном уголке, стояла тишина.
Через ажурные деревянные решетки Ольга видела, что и в других маленьких беседках сидят парочки, но толком рассмотреть никого не могла. Все было распланировано хитро. Ни одна открытая стена беседки не выходила на другую, точно такую же. Она подозревала, что никаких случайностей тут нет, именно так и было запланировано.
Вовсе не зря освещение здесь давали только гирлянды маленьких разноцветных лампочек, развешанные по периметру беседки. Ольга подумала, что с темнотой тут становится вовсе уж уютно, и чуточку пожалела о том, что оказалась в этом заведении днем, да еще и в полной трезвости из-за машины.
Всяким вкусностям в конце концов приходит конец. На столе не осталось ни шашлыков, ни осетинского сыра, ни большей части приправ и зелени, ни свежайшего лаваша.
– Еще по шампурчику? – предложил Алексей.
– Шутишь? Я сегодня и правда ужинать не смогу.
