Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Мы, толкаясь и дурачась, пошли к «восьмерке», каждый посчитал нужным стукнуть ей по маленькому колесу ногой. Лыков за всем этим добродушно наблюдал.
Машину он припарковал возле железных ворот больницы — через шлагбаум решили не проезжать, хотя можно было бы добазариться. Ушел в здание, минут через десять появился, помахал нам.
В фойе нас встретил отец Лыкова, на нем был голубой врачебный халат. В халате старший Лыков смотрелся внушительно и серьезно. Мы оставили свои куртки в раздевалке. Вослед за отцом прошли под надпись «Запасной выход», оказавшись в каменном коридоре с облупившимися стенами. На руке старший Лыков держал четыре белых халата, которые не глядя раздал нам.
— Друзья? — еще раз переспросил старший Лыков у сына.
— Друзья, друзья, — ответил сын, натягивая халат.
— Странные у тебя друзья, — заметил отец; и я, наконец, понял, что он спрашивает не о нас, а о тех, кого мы собрались навестить.
— Четвертый этаж, первая же палата справа, — сказал старший Лыков и, не попрощавшись, шагнул за дверь обратно в фойе.
По тому, как общались Лыковы друг с другом, в который раз мне стало ясно, что отец с сыном понимания не имеют. Наверное, на матери все держится, которая любит их обоих.
— Тут есть женские палаты? — оправляя на себе белый халат, поинтересовался Грех у Лыкова, пока мы поднимались. — Я хочу обход совершить. Какие-нибудь старшеклассницы с насморком — вот к ним бы попасть. Есть такие?
В кармане Грех нашел докторскую шапочку, немедленно натянул ее и стал совсем красивый; заодно и пластырь на брови спрятал.
Я поискал такую же шапочку в своем халате, но у меня не оказалось.
На четвертом мы сдвинули щеколду, открыли дверь и, оглядевшись, гуськом перебежали в искомую палату — благо до нее было несколько шагов. Медсестра на дежурном посту в середине коридора вроде бы и не посмотрела в нашу сторону.
В палате было три койки, две из них заняты — я в лицо из лежавших никого не видел, зато Шорох сразу признал обоих больных.
Один, с забинтованной головой, сидел на кровати со скучающим видом. Второй лежал, нога его была загипсована и поднята к потолку на специальном тросике.
Лежачий поначалу ничего не понял и, похоже, первую минуту всерьез попутал Греха с доктором, тем более что он степенно поздоровался и объявил о внеочередном осмотре.
— Прикольно, — сказал Грех, постучав по загипсованной ноге пальцем. — И никуда не сбежит.
Раненый в голову, озираясь, встал с кровати, но, подумав, опять сел. Он-то явно припомнил наших пацанов. Лыков сразу прошел к нему и, присев рядом, немного покачался в кровати, вроде как проверяя, мягкая ли.
Шорох упал на третью — пустую — койку и, не глядя, потянул к себе газету с соседней тумбочки. На газете лежало яблоко.
Грех все стоял рядом с лежачим, осматривая конструкцию, поддерживающую ногу.
— У тебя эрекция, наверное, все время? — поинтересовался он. — Кровь приливает от ноги! А прикинь, какой стояк будет, если обе ноги поднять? Ужас. Ты давай не шали тут. Чтоб мы не краснели за тебя.
Лежачий все никак не мог сообразить, что происходит и криво улыбался.
— Можно яблоко? — спросил, повернувшись, Шорох у второго, с забинтованной головой. Не дожидаясь ответа, он развернул прессу и тут же беззвучно надкусил зеленый фрукт.
Грех тем временем подошел к голове больного, потрогал у него подушку, спросил, не сырая ли.
— Да нет, — ответил лежачий, силясь поднять голову.
— А смотри как можно, — сказал Грех. — Вот ты лежишь на подушке, и тебе удобно. А теперь смотри, вот так — хоп! хоп! хоп!
С этими словами Грех ловко вырвал у лежачего подушку из-под башки, тут же бросил ее на лицо и начал вполне серьезно душить парня.
Продолжалось это недолго, но я даже заволновался, глядя, как лежачий трясет загипсованной ногой и мычит под подушкой, силясь вырваться.
Грех, наконец, его освободил, поясняя:
— Видишь, как все рядом в жизни! Так… — он неловко сунул подушку лежачему под голову, — …это предмет обихода, а вот так… — Грех опять ее резко вырвал и бросил на лицо, — …уже вещдок!
— Доктор, ты сдурел, что ли? — заорал, наконец, лежачий, пытаясь освободиться и выхватить подушку из длинных грешных рук.
— Ладно, не буду, не буду, — ответил Грех, совсем забирая подушку. Осмотрел ее еще раз с разных сторон и кинул к дверям, на пол.
— Подушка — это вредно, — пояснил Грех больному. — Кровь в голову не поступает, а у тебя и так заторможенное развитие. Лежи лучше ровно. Как в гробу.
— Это не доктор, слышь, — наконец процедил второй, забинтованный, своему бестолковому сотоварищу.
Лыков тут же влепил забинтованному гулкий подзатыльник.
— Ай! — искренне удивился он. — Бля, как больно! — схватившись за уши, парень некоторое время сидел, подвывая. — У меня же сотрясение! У меня трещина!
Лыков заикал так, что на глазах показались слезы. Давясь от смеха, сказал Греху:
— Грех! А у этого трещина.
— Жрет, наверное, в один рот, пока товарищ в гипсе. Вот едало и треснуло, — предположил Грех.
Шорох положил огрызок на тумбочку, спрыгнул с кровати и приладил в дверях, продев меж ручек, швабру — чтоб никто не вошел некстати.
Грех оставил загипсованного и перешел ко второй койке. Не спрашиваясь, залез в тумбочку и воскликнул:
— Ну, я так и знал! Тут целый фруктовый сад.
— Сейчас мы тебя накормим, — пообещал Грех тому, что с ногой. Нашел апельсин, лимон, мандарин и снова вернулся к первой койке.
— Вот, покушай, — предложил. — Хочешь?
— Не хочу.
— Хочешь, — решил Грех.
Он протянул лимон прямо к лицу больного, тот сжал зубы.
Грех что-то покрутил в установке, и загипсованная нога вдруг резко упала почти до самой кровати. Больной вскрикнул, Грех тут же угодил ему лимоном в рот.
— Жуй, сказал, — зарычал Грех. — Жуй! Тебе надо. И с кожурой, смотри. В кожуре все самое полезное. Жуй, сука.
Лимон ушел в три укуса вместе с косточками. Теперь плакали уже двое — Лыков и тот, что в гипсе. Тем более, что после лимона ему достался мандарин, а следом апельсин — и тот и другой опять же в кожуре.
— Во-о-от, — радовался Грех, вытирая сладкую руку об одеяло. — Сразу на выздоровление пойдешь. В корках все необходимое есть… Надо было еще арбуз тебе купить. Представляешь, что с тобой было б, если б ты целый арбуз с рук умял? Его главное надкусить, а дальше хорошо пошло бы. Мне бабка варенье делала из арбузных корок. Вкусно — вообще. Хочешь арбузных корок еще? Нет? А каких корок хочешь?
Шорох, лежа на животе, полез в другую тумбочку и вдруг присвистнул.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
