А через десять дней мы встретились — Алик, Камка и я. Я спросил, где Сабир, и они мне рассказали, что Сабиру было очень плохо, и даже думали, что он не выживет. Оказывается, у него началась гангрена, и ему даже хотели отрезать раненую руку, только на днях врачи окончательно решили оставить ее. Мы хотели пойти к нему в палату, но нам не разрешили, сказали, что на сегодня нам достаточно — погуляли. Мы были в коридоре всего минут десять—пятнадцать, но я, вернувшись в палату, ног не чувствовал от усталости. А Кама и Алик чувствовали себя гораздо бодрее.
Когда я проснулся, рядом с моей кроватью сидели два человека — один из них был в форме майора. Оба журналисты. Из военной и городской газеты. Они мне сказали, что мы все просто молодцы и все будем награждены. А мне, как самому главному из нас, дадут орден или медаль. Я подумал, что они что-то напутали, и, чтобы потом не было никаких недоразумений, сказал им, что я никакой не главный и никогда им не был. Они переглянулись, и вдруг военный такое мне сообщил, что я ужасно удивился. Оказывается, о том, что в пещере я был самым главным, вроде командира, сообщили ребята, все трое в один голос — Алик, Кама и Сабир. Никогда не поверю, что Алик или Сабир могут всерьез подумать, что я — не то что главный, а такой же, как они, они же оба всю жизнь меня презирали. Но самое интересное, что я, хоть и не сразу, кажется, поверил майору, что это не шутка.
Они мне задали несколько вопросов, а потом майор спросил у меня, как мне пришло в голову, если я не знал немецкого языка, включить экстренное взрывное устройство, благодаря которому мы и оказались на свободе. Он перевел мне надпись над стеклянным шкафом — там было написано, что включение экстренного взрывного устройства без письменного приказа коменданта немедленно карается смертью! Оно посредством взрыва надолго выводило из строя автоматический выход из пещеры, и поэтому, наверное, называлось экстренным и находилось под таким строгим запретом. Словом, было рассчитано на самый крайний случай. Я подумал, что наконец этот крайний случай и произошел!
А майор все ждал, что я ему отвечу, и даже приготовился записывать. Я сказал: «Пришло в голову, и все». А что я ему мог еще сказать? Но майор все не унимался и все пытался узнать, почему это вдруг я включил устройство, которое находилось в другом конце от выхода. Хорошо, что в это время начался обход и в палату вошел главврач. Он попросил их уйти. Они сразу же послушались, очень приветливо попрощались со мной и ушли, сказали, что зайдут еще.
А я после их ухода думал, что рано или поздно на этот вопрос ответить придется. Этот майор, пока своего не добьется, наверное, не успокоится. Он даже, может быть, обиделся на меня за то, что я не ответил сразу. А разве сразу ответишь?! Для этого надо очень долго рассказывать об этих скелетах-эсэсовцах, когда-то перестрелявших друг друга, о разговорнике с обещанием смерти за все хорошее, о том, что вначале надо было долго думать о людях, которые делали это хорошее, зная, что их ждет за это смерть, и о многом другом. Я все перебирал в голове, что я должен рассказать в следующий раз майору, чтобы лучше объяснить, как мне пришло в голову, что если фашисты обещают смерть, то это непременно за что-то хорошее... Я бы еще некоторое время думал об этом, но в это время пришли мама и папа, и я стал думать о них.
Я разговаривал с ними и в то же время думал о том, какие это дорогие мне люди.
Они мне рассказали о землетрясении. Оказывается, я не ошибся тогда — толчки были и днем, и ночью. В нашем поселке и в соседнем разрушилось несколько домов, но, к счастью, никто не погиб. Раньше никогда со мною такого не было, чтобы я был с ними вместе и в то же время думал о них.
Факты биографии
МАКСУД ИБРАГИМБЕКОВ
Народный писатель Азербайджана родился 11 мая 1935 года в Баку. Отец – Ибрагимбеков Мамед Ибрагим (1898–1973), мать – Мешадибекова Фатьма Алекперовна (1915–1977). Жена – Ибрагимбекова Анна Юрьевна (1947), сын – Ибрагимбеков Мурад Максуд оглы (1965), кинорежиссер.
Сводные брат и сестра М. Ибрагимбекова: Ибрагимбеков Рустам (1939), Севда Ибрагимбекова (1942–1949)...>>>
Власть обязана быть сильной
Коллективное руководство, хором и в одиночку, монотонно распевая набившие оскомину куплеты о нетленных ценностях коммерческой демократии и радостях семейного гомосексуализма, проглядело кризис. Вследствие чего, Евроколхоз преобразился в единое поле сражений полиции с толпами забастовщиков и безработных, несущих в руках пустые кастрюли и дружно скандирующих, на самых изысканных языках мира, площадную ругань в адрес обанкротившихся евроруководителей....>>>
Пусть он останется с нами
По-моему, это очень хорошо, когда у человека отец — начальник милиции. И не какого-нибудь районного отделения, а всей городской милиции. И если он еще при этом хороший человек. Как, например, мой папа. У него, конечно, тоже есть недостатки. Моя бабушка говорит, что без недостатков людей не бывает, но я думаю, что у папы недостатки только мелкие, и всего их два: один — это то, что дома он бывает очень мало, всего несколько часов в сутки, часто я засыпаю вечером, его не дождавшись, а второй — я думаю, что второй даже хуже недостаток, чем первый, — это то, что дома он все время молчит, иногда погладит мне голову или спросит, как дела в школе, ну и с бабушкой двумя-тремя словами перекинется, и замолчит на весь вечер, собственно говоря, уже и от вечера-то ничего не остается, до полуночи всего полтора-два часа. Даже за едой молчит. ...>>>
И не было лучше брата
Окрашенные темной охрой котлы на плоской крыше белого двухэтажного здания бани возвышались над всем этим отдаленным районом города. Их монотонный рокот днем и ночью разносился над окрестными кварталами и был слышен в любом дворе даже тогда, когда налетал норд....>>>
