Амбер включила отопление, повертелась перед зеркалом, потом не без труда положила в духовку громадную индейку и начала чистить овощи.
Она надрезала последний кочан брюссельской капусты, когда в дверь позвонили. Решив, что это Урсула приехала раньше и мучается у двери с тяжелыми лыжами, Амбер со всех ног бросилась открывать.
Она ошиблась.
На пороге, весь в цветах от пояса до макушки, стоял Финн. Он чуть согнулся, пытаясь удержать в руках бесчисленные букеты.
Перед ней предстали оранжерейные цветы всех видов и оттенков, никогда в жизни Амбер не видела столько цветов сразу. Нежно-персиковые розы и безупречно белые лилии. Воздушные фрезии и глянцевые стефаниты. Алые пионы и ранние нарциссы. Это цветущее изобилие обрушилось на Амбер как ураган; раскрыв рот, она смотрела на цветы, не в силах произнести ни слова.
Над цветочной радугой сияли любовью зеленые глаза, и Амбер продолжала стоять, боясь заговорить, чтобы не разрыдаться от счастья.
— Финн! — Это все, что ей удалось произнести.
Он прошел мимо нее как некий посланец свыше и положил охапку цветов на столик в гостиной. Потом вернулся к открытой двери, где по-прежнему стояла Амбер,
— 3...зачем так много цветов? — робко поинтересовалась она, но Финн лишь покачал головой.
Осторожно закрыв дверь, он молча обнял ее, крепко прижал к себе, вдыхая аромат золотых волос. И очень долго молчал.
— Ты знаешь, зачем они, Амбер. — Слова ветерком проносились по ее макушке. — Это мое безмолвное признание в любви, дорогая. Не больше и не меньше.
Внезапно он отстранился, нежно приподнял пальцем ее подбородок и пристально посмотрел в глаза.
— Что? — тихо, будто она снова оказалась в церкви, прошептала Амбер. — Финн, милый, что случилось?
Финн покачал головой.
— Расскажи, — попросила она. — Если что-то не так, ты всегда можешь сказать мне. Я помогу.
Он задумался.
— Я трудный человек, — вдруг сказал он. — Непонятливый, ворчливый и скандальный.
У Амбер камень с души свалился. И это все? Ей вовсе не хотелось отчитывать Финна, но она не собиралась, черт побери, смотреть на его грубости сквозь пальцы! Это первый по-настоящему тяжелый период в их отношениях, и от того, как она справится с ним, зависит, как к ней будут относиться в будущем. Она посмотрела на него сквозь длинные опущенные ресницы, подыскивая нужные слова.
— Финн Фитцджералд, ты надеешься, что я стану возражать?
Он рассмеялся, но смех все же получился виноватым.
— Нет, Амбер О'Нил. Я не хочу, чтобы ты возражала, — парировал Финн с привычной полуиронией.
— Тогда, может, хочешь, чтобы я спросила, почему ты так себя ведешь?
— Объясняю: переработал. Кажется, нам обоим нужно отдохнуть.
Амбер захлебнулась от восторга.
— Серьезно?
— Серьезно, — он вздохнул. — Я и представить не мог, что агентство расширится до таких размеров.
— Оно расширится еще больше, если Джексон добьется открытия отделения в Нью-Йорке.
— Да, — задумчиво прокомментировал Финн, сдерживая зевок.
— А ты... потолок уже не протекает, все в порядке?
Легкое замешательство.
— Да. Пришел дежурный слесарь, когда я уходил.
— Так быстро? — изумилась Амбер. — Как тебе это удалось?
— Посулил фантастическую сумму за экстренный вызов, — ехидно сказал он. — Положа руку на сердце, кому захочется в рождественское утро мчаться куда-то просто так?
Амбер разрывало от желания напомнить, что он-то как раз и помчался, но она сдержалась.
Финн взглянул на столик с горой букетов.
— Кстати, не заняться ли нам цветами? Вазы найдутся?
Амбер настроилась на праздничный лад.
— Найдутся. Но их все равно не хватит. Неважно, бутылки из-под молока тоже подойдут! Начинаю... Это надолго!
— Я помогу, — медленно сказал Финн.
Они начали расставлять цветы во все, что попадалось под руку и хотя бы отдаленно напоминало цветочную вазу. Наконец почти на каждом столе и тумбочке квартиры оказалось по букету. Цветы радовали глаз, аромат их пьянил. Амбер, прильнув к Финну, оглядела результат их работы и довольно вздохнула.
— Как в будуаре кинозвезды, — заметила она.
— Слишком много?
— Море, — растерянно сказала она. — Но сегодня рождественский день, правда? Время чудачеств. Кстати... — Амбер посмотрела на часы и вскрикнула: — О господи, взгляни, который час! Сейчас придет Урсула, а начинка для индейки еще не готова!
Финн, покачав головой, взял ее за руку.
— Не сейчас, — сказал он.
— Но, Финн...
— Это подождет, — твердо сказал он, увлекая Амбер на одну из кушеток.
— Но, Финн, дорогой, — неохотно сопротивлялась она. — Не сейчас. Скоро придет Урсула, и мне придется второпях одеваться. Получится чудное рождественское пугало.
В улыбке Финна смешались печаль и нежность.
— Ты полагаешь, что я прикасаюсь к тебе только затем, чтобы предаться любви?
Амбер посмотрела удивленно.
— Ну-у, — неуверенно протянула она, невольно улыбнувшись. — В общем, да. Если случится иначе, у меня появится повод для беспокойства.
— Ну, беспокоиться не стоит, дорогая, — нежно прошептал он и, устроившись на софе, посадил Амбер на колени. — Я не собираюсь заниматься любовью. Сейчас.
— Нет?
— Конечно, нет! Ты же сама сказала мне, что не время!
Она чмокнула его в кончик носа и озабоченно посмотрела в глаза.
— Но скажи, Финн, зачем ты все же притащил меня на эту кушетку?
Последовала пауза.
— Просто хотелось посмотреть на тебя, — сказал он с такой грустью и раскаянием, что дурное предчувствие тенью пронеслось над Амбер. Она жадно прильнула к Финну, сама не зная почему.
Ровно в полдень приехала Урсула.
— Оставайся здесь и закрой глаза! — скомандовала Амбер. — Мы с Урсулой приготовили тебе сюрприз!
Амбер распахнула дверь и с удовольствием обнаружила, что сестра держала в руках аккуратно завернутые лыжи.
— Замечательно, давай сразу втащим лыжи в дом. Я оставила Финна на кушетке с закрытыми глазами. Если мы станем тут болтать, он заснет!
Они очень осторожно внесли лыжи в квартиру и положили их рядом с кушеткой.
Финн лежал на спине. Темные волосы разметались по подушке, и лицо казалось особенно бледным на фоне яркой ткани. Амбер твердо решила: что бы ни говорил Финн о своих деловых проектах, в новом году она не позволит ему столько работать.
