Книга Нежданно-негаданно - Люси Гордон

Какой-то звук, донесшийся из дома, заставил их вздрогнуть, но это был всего лишь Примо, который пришел пожелать им спокойной ночи перед тем, как они с Олимпией уедут домой. Ферн воспользовалась возможностью и ускользнула в сад. Ей необходимо было успокоиться.

В душе у нее царил полнейший хаос, и хотелось закричать во весь голос, что этого не может быть. Такого не должно быть, ибо, если это правда, она не вынесет.

Она мечтала узнать тайну Данте и вот узнала: он, возможно, умирает. В любую минуту дня или ночи ему грозит потеря сознания. С этим фактом он живет, отказываясь признать его и даже смеясь над ним. Это квикстеп, который он танцует с судьбой.

Теперь она понимает, почему Данте вернулся в горящее здание, когда любой разумный человек воздержался бы от этого. В душе он кричал: «Ну давайте, делайте свое черное дело!» — тем демонам, которые преследуют его.

Если бы в тот день он погиб, то назвал бы это благословением по сравнению с будущим, которого страшился. Данте Ринуччи не желает стать впавшим в детство инвалидом, вызывающим жалость. Дабы избежать этого, он готов на все, даже войти в огонь.

Вот почему он предпочитает необременительные отношения. Он не позволяет себе влюбиться и не допустит того, чтобы женщина полюбила его.

«Но Данте просчитался», — в отчаянии думала Ферн. Известие о том, что ему грозит опасность, вызвало бурю эмоций в ее душе. Отрицай не отрицай, но боль, которую она испытывает при мысли, что он в любой момент может умереть, разрывала ей сердце.

«Беги! — велел ей внутренний голос. — Забудь о своем обещании».

— Я не могу, — прошептала Ферн, прислонившись к дереву.

Уехать — значит бросить Данте, оставив его один на один с судьбой. Да, он сам выбрал такой путь, однако предать его Ферн не в силах.

— Нет, — пробормотала она. — Нет, нет, нет!

Внезапно Ферн поняла, что не в силах сдержать обещание, данное Хоуп. Она сошла с ума, сказав «да», и еще есть время все исправить. Надо сейчас же вернуться и…

— Вот ты где, — послышался голос Данте. — Почему прячешься?

Она обернулась. Данте шел к ней. Он явно только что встал с постели.

— Я вышла подышать воздухом, — ответила Ферн. — Здесь так чудесно ночью.

— Да, красота, верно?

Он вопросительно взглянул на нее:

— У тебя все хорошо?

— Конечно, — поспешно ответила она. — А ты как? Как голова?

— С моей головой все в порядке. Почему ты спрашиваешь?

— Когда ты рано ушел спать, Хоуп подумала…

— Хоуп всегда слишком опекает меня.

Не стоило ей затрагивать опасную тему. Это ошибка, и впредь следует быть осторожнее.

— Нельзя винить ее за то, что она беспокоится, — заметила Ферн. — Кстати, а почему ты рано улегся в постель? Какая планета сошла со своей орбиты?

— Наверное, все еще сказывается то, что я надышался дымом. Даже я не супермен.

— Вот это признание! — весело воскликнула Ферн. Ей безумно хотелось взять его лицо в ладони, нежно поцеловать и умолять заботиться о себе. Но подобное под запретом. Если она останется, ей придется следить за каждым своим словом, обманывать Данте, тайком присматривать за ним и защищать его. Чем скорее она освободится от своих обязательств, тем лучше.

— Данте, — неловко начала она, — мне надо тебе кое-что…

— Ты и днем пыталась мне что-то сказать, верно? А я, как всегда, был слишком занят собой. Ну, говори.

Ферн уже открыла рот, однако появилось благословенное спасение в лице Матти, сынишки Раггьеро. Малыш бежал по саду так быстро, как только позволяли его коротенькие ножки. Сзади послышался голос Раггьеро, зовущий Матти, но тот не слушался.

— Я точно так же убегал перед сном, — усмехнулся Данте. — Но противные, всегда портящие удовольствие взрослые ловили меня.

Он схватил Матти и, смеясь, подбросил высоко в воздух:

— Попался! Нет, не пинай меня. Мне знакомы твои чувства, но пора спать.

— Спать пора уже давным-давно, — подхватил запыхавшийся Раггьеро, подбежав к ним. — Полли заглянула в детскую, а он взял и удрал.

— Родители могут быть ужасными занудами, — поделился Данте с малышом. — Но иногда приходится им потакать.

Матти неохотно кивнул. Данте улыбнулся и передал мальчика отцу.

— А ты знаешь, как с ним разговаривать, — заметил Раггьеро. Затем, испугавшись, что его сочтут сентиментальным, добавил: — Полагаю, это потому, что ты сам большой ребенок, а?

— Может быть, — согласился Данте.

Ферн, наблюдавшая за разыгравшейся сценкой, подумала, что в этой шутке есть доля правды. Данте частично ребенок, частично шут, частично интриган, частично кто-то еще, и этого «кого-то» она только-только начинает узнавать. Каким бы ни оказался этот пока неведомый ей Данте, он нуждается в ее защите. Наконец она приняла решение.

— Ну, мы опять одни, — напомнил он. — Что ты хотела сказать?

Ферн сделала глубокий вдох и с улыбкой повернулась к нему:

— Только то, что мне понравилось работать с тобой. Когда едем?

Ферн постоянно поддразнивала Данте, поскольку он действительно вел себя как безупречный джентльмен, а он отшучивался. Но время шло, и она начала осознавать, что он воспринял ее слова серьезно и, как и обещал, был просто другом.

Он купил машину — надежный, просторный автомобиль, предназначенный для дальних поездок. Они направились на юг, в Калабрию — суровую, гористую местность, расположенную на западной оконечности Апеннинского полуострова.

— Там есть три виллы, которые, как я выяснил, давно безуспешно пытаются продать, — пояснил Данте. — Давай попытаем удачу.

Удача была на их стороне. Владельцы уже отчаялись и ужасно обрадовались, когда Данте предложил включить их собственность в проспекты своей фирмы. Они провели несколько дней, оценив каждый дом и сделав великолепные подборки фотографий. Под конец Ферн почувствовала, что вымоталась.

— Мне кажется, что я всю жизнь взбиралась по лестницам и ходила по нескончаемым коридорам, — пожаловалась она. — Если б я знала, насколько это утомительно, ни за что бы не поехала.

Сам Данте вовсе не устал и явно был здоров как бык, что заставляло Ферн задаваться вопросом, не сошла ли она с ума, решив присматривать за ним. У него имелся неисчерпаемый запас забавных историй, которые он рассказывал ей за обедом, веселя до слез, после чего брал за руку и вел наверх, к их отдельным комнатам, целовал в щеку и желал спокойной ночи.