Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
О Кривокрасове было слышно лишь то, что он проходил стажировку где-то в Лос-Анджелесе, чему Андрей несказанно обрадовался. Ему хотелось, чтобы бывший руководитель как можно дольше оставался на максимальном расстоянии. Он даже надеялся, что, возможно, за океаном заметят этого крупного ученого и предложат остаться. Андрей продолжал на это надеяться, пока в последней декаде августа неожиданно не столкнулся с профессором нос к носу возле кабинета иглорефлексотерапии.
Андрей направлялся к больному, которого попросил посмотреть Перельман, когда из конца коридора раздался звук открывающегося лифта, а спустя секунду из-за угла выплыла до боли знакомая кряжистая фигура.
— Ильин! — закричал Кривокрасов на все отделение. — Ильин! Погоди!
Анатолий Федорович направился к нему тяжелым шагом. Ершик волос на голове стал короче, на лице густой тропический загар. А вот халат по-прежнему тесный, размера на два меньше, чем надо.
Взглянув на лицо Андрея, Кривокрасов не смог скрыть отвращения. Обычно коллеги не подавали виду, что шрам их смущает, но Кривокрасов раскрылся во всей красе. Его физиономию исказила брезгливая гримаса. Он не протянул руку для приветствия, словно опасаясь заразиться проказой.
— Поздравляю с выходом на работу! — произнес Кривокрасов, не переставая брезгливо морщиться. Андрей не выдержал и отвернулся. Ничего более лживого ему не доводилось слышать. Фраза прозвучала не приветливее пожелания благополучно сдохнуть. — Мне очень жаль, что с тобой произошла эта трагедия.
Андрей нетерпеливо кивнул, моля про себя, чтобы встреча закончилась как можно скорее. Жаль ему! Как бы коллеги ни относились к травме, все побывали у Андрея, когда он валялся здесь, на седьмом этаже. Только светило отечественной сомнологии не нашло времени на посещение.
— После того что с тобой случилось, пришлось взять в Париж Ковальчука.
От такой наглой лжи, произнесенной прямо в лицо, у Андрея задрожали руки. Это невозможно! Он бежал к Кривокрасову в тот день, когда случилась авария. Он узнал, что его, автора работы, беспардонно отлучили от поездки в… в… на конференцию. Андрей отказался готовить доклад для профессора, и тот выкинул его из заявки еще до того, как бампер «газели» и голова Андрея вошли в тесный, можно сказать дружеский, контакт.
— Никто не думал, что ты оклемаешься и сможешь работать. После такой травмы…
— Поэтому руководить лабораторией поставили Ковальчука?
— Но ты сам посуди, Ильин! Лаборатория открывается, гранты выделены, все ждут результатов. А ты в глубокой коме. Академия наук торопила. Решили взять Ковальчука, его доклад по диагностике сновидений был отлично принят.
«Мой доклад!» — мысленно закричал Андрей, Кривокрасов все перевернул с ног на голову. Родные исследования, плоть его плоти, больше не принадлежали Ильину.
— Ожидаю твоего возвращения на кафедру. Чем собираешься заняться?
— Не знаю, — буркнул Андрей.
— Сновидениями теперь занимается отдельная лаборатория. У них оборудование, средства, специалисты. Мы все прекрасно знаем твой вклад в эту работу, но пришла пора сделать акцент на другом.
— На испытаниях снотворного, — догадался Андрей, чувствуя, что закипает.
— Ты все понимаешь лучше меня! — Кривокрасов похлопал его по плечу, при этом гримаса брезгливости не сходила с лица. — Сам посуди, ну кому нужны эти сны! Пусть Ковальчук в них ковыряется, у него для этого собран народ. Мы же с тобой займемся серьезными вещами. Вот характеристика препарата, почитай на досуге.
Он сунул в руку Андрея сложенный лист с проступающими на тыльной стороне подписями и синими печатями.
— Да, кстати. — Аптекарь почесал подбородок. — Ковальчук просил узнать, не осталось ли у тебя каких-нибудь записей по работе со сновидениями? Мыслей там, анализа, дневников. Ты ведь наверняка куда-то все записывал.
Андрей почувствовал, как в голове разрастается тупая боль. От нее потемнело в глазах.
— Это мои исследования, — с трудом произнес он. — Я посвятил им лучшие годы!
— Понимаю, ты расстроен, что так вышло. Но ведь случилось несчастье. Пришлось срочно искать замену.
— Вы отстранили меня от участия в конференции еще до того, как я попал в аварию, — произнес Андрей, волнуясь. — Вы уже тогда переписали меня на Ковальчука!
Кривокрасов задохнулся от возмущения:
— Ты все перепутал своей больной головой. Ковальчук отправился в Париж, когда стало ясно, что не можешь ехать ты.
Произнести следующую фразу Ильину стоило огромных усилий.
— Вы лжете.
Лицо Кривокрасова налилось кровью.
— Я лгу? — угрожающе спросил он. — Я?
Не в состоянии выдавить из себя ни слова, Андрей упрямо смотрел на начальника. И тогда Аптекарь обрушился на него словно ждал этой возможности:
— Да как ты посмел мне сказать такое, юродивый! Тебе башку проломили! Ты не можешь ничего помнить! Восемь месяцев в коме!
— Я помню тот день.
— Он думает, все должны его жалеть! — Кривокрасов его не слышал. — Инвали-и-ид… Да ты должен быть благодарен, что я работу предлагаю, а он говорит мне такое! Зазнался ты, Ильин, ох зазнался! Что за хамское поведение? Не дай бог услышу еще раз!
— И что? — завелся Андрей. От ярости сводило скулы. — Что вы сделаете?
— Увидишь! — воскликнул Кривокрасов, потрясая в воздухе кулаком. — Я добьюсь повторной комиссии. Вылетишь из клиники пробкой! Пробкой вылетишь, понял меня? Остаток жизни будешь существовать на пособие по инвалидности.
У Андрея сжались кулаки. Захотелось схватить Кривокрасова за грудки и тряхнуть, чтобы порвался халат, причем обязательно с треском. Он, правда, не думал, что за этим скорее всего, последует мордобой, — было уже все равно.
— Хочешь врезать? — орал Кривокрасов. — Давай врежь! Сразу в тюрьму загремишь! У меня полковник в УВД, мы с ним по четвергам в бане паримся, так что давай врежь! Увидишь, что будет…
Андрею было наплевать на последствия. И наверняка разбитых физиономий было не избежать, если бы из своего кабинета не выскочил Перельман.
— Вы с ума сошли! — зашипел он, встряв между ними. — Тут пациенты кругом! Как вам не стыдно?
— Это все твой любимчик! — в запале кричал Кривокрасов, красный, взмыленный, страшный. — Я тебя посажу на инвалидность, урод! Никогда не сможешь работать врачом Ильин, вот увидишь! Не успеешь оглянуться, как это случится! На километр ни к одной больнице близко не подойдешь.
Андрей резко развернулся и ушел прочь. Он выскочил на лестницу, сбежал на несколько пролетов вниз и где-то на четвертом этаже остановился, упершись лбом в оконное стекло. В груди бурлило от ненависти и страха. Он ненавидел Кривокрасова и весь мир вместе с ним. Хотелось бежать от всего этого. Только куда?
Немного придя в себя, он вернулся в отделение. Перед одноместной палатой, куда он направлялся до встречи с Кривокрасовым, Андрей на секунду остановился. Провел по лбу трясущейся ладонью, глубоко вдохнул и отворил дверь.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
