хвалят, это, безусловно, приятно, но есть свой особенный шик в том, что окружающие в ужасе морщатся от непривычного деликатеса, громко вопрошая: «Как вы это вообще жрете?» Однако, выяснилось, что сало едят все и с удовольствием. Марио назвал его «лардо» и долго рассказывал, как у него на родине его готовят в деревянных чанах из дуба с можжевельником, шалфеем и лавровым листом. Доктор, увидев, чем угощают, кивнул: «О! Шпик! Данке!» и утащил несколько кусков себе на тарелку. Федор, само собой, трескал сало только так. Тайга долго и с подозрением обнюхивала и осматривала ломтик, так как в Порто сало действительно не употребляли, но Келпи решительно запихала его ей прям в рот, жестами показав, что если угощают, то надо жрать и не выебываться.
Так что единственными, кто спасовал перед этим блюдом, стали китты, для которых оно было через-чур соленым и пряным. Но те по этому поводу горевали не сильно, так как из оставшихся после разделки туш потрохов и кишок накрутили себе своей национальной колбасы «Уми». Воняла, в процессе «созревания», она не так бесчеловечно как запомнившаяся всем рыба, так что испробовать её решилось куда больше народу. В оригинальном виде никто больше куска не осилил, так как китты потребляли соли куда меньше. Но вот подсоленая и с хлебом, уми очень хорошо зашла Боцману, а Капитану киттская колбаса в таком виде напомнила «ливерную» с его далекой родины.
* * *
Примерно через час поле обеда конвой вышел к Сумарскому проходу — одной из главных судоходных артерий в этой части Островов. Поскольку от его бесперебойной работы и безопасности зависела экономика сразу сотен крупных колоний и прибыли десятка колониальных компаний, всех налетчиков, пытавшихся обжить его берега, выносили вперед ногами сообща, забив на имеющиеся разногласия. Кроме того, проход активно патрулировался колониальными инспекторами, которые, кроме борьбы с пиратством, занимались проверкой проходящих судов в пользу своего кармана. Так что Капитан не особо удивился, когда попавшийся им навстречу инспектор потребовал обозначить свою принадлежность.
— Свою, значит, не обозначает… — недовольно буркнул Капитан, который еще переваривал сытный обед и был крайне недоволен, что его потревожили, — А мы, значит, обозначать должны… У нас, сейчас, «Ляйстунг» на носу написано? Форбуржский флаг есть?
— У синьора Бардьи, только если? — пожал плечами стоявший за штурвалом Марио.
— Вызови как Ганса сюда по внутренней… У меня с языком так себе. А я ща поинтересуюсь насчет флага.
Флаг нашелся и Капитан, приказав его поднять, кивнул Доктору, стоявшему у рации, выходить в эфир. Доктор сперва вел диалог спокойно, потом, внезапно, покраснел от гнева и выдал на родном такую тираду, услышав которую быстро сокращавший расстояние инспектор немедленно сбросил ход и отвалил с курса. Потом спокойно добавил еще что-то и отключился.
— Быстро учесал. Ты что ему такое сказал?
— Сперва я вежливо сообщайт, что мы есть форбурский корабль и выполняйт задача по сопровождений грузовой суда.
— А они чего?
— Они есть приказывайт лечь в дрейф и готовийтся к досмотр.
— А ты чего?
— Я, не менее вежливо спрашивайт, на какой оснований они есть имейт право нас досматривайт.
— А они чего?
— Они гроссе грубо отвечайт, чтоб я нихт умничайт!
— И ты вспылил?
— Йа! Какие-то аршлоссен использовайт ум в такой значений! Идиоттен безмозглый! Кретинен! Ум есть то, что отличайт человек от животный! Я есть требовайт уважений к этот феномен!
— И че ты им сказал?
— Что если эти шайскерлен не прекратят сближений и не ферпиздих с нашей дорога, мы нихт делайт предупредителен выйстрел, а сразу открывайт огонь на поражений! А сэкономленный снаряды использовайт для добиваний тех мистштюкен, что еще будут болтайтся на поверхнойсть вода!
— Сурово. А че в конце было?
— Я есть брайт себя в руки, успокаивайтся и желайт им хорошего дня, как подобайт цивилизованный человек.
— Ну… Неплохо получилось. Благодарствую… — Капитан посмотрел вслед инспектору, — Он сейчас из виду скроется, заберем остаток платы за проводку и все — дальше пусть сами разбираются. Марио — просигналь, чтобы деньги готовили…
* * *
«Интернационал», попрощавшись с конвоем гудком, дал полный ход. По палубам и отсекам зашелестел свежий ветерок, размешивая липкий горячий воздух. Капитан с наслаждением обмахнулся тетрадью, куда он записывал прибытки и пошел проверить несение службы. Тайга, под чутким руководством Калибра, в очередной раз перебирала и смазывала снаряды, хранившиеся в кранцах первых выстрелов. Кранцы хоть и были герметичными, но боеприпасы внутри требовали больше внимания, чем лежавшие в масле в погребах. Келпи и Чуму Боцман озадачил поиском и уничтожением очагов коррозии в местах, куда сам он добраться не мог из-за габаритов. Несмотря на то, что в укрытии корабль перекрашивался целиком, влажность и соленая вода делали свое дело, поэтому борьба с ржавчиной была делом перманентным. И две мелкий тощие девки для этого годились превосходно, так как пролезали в такие закоулки, где застревал даже Ур.
Сам Ур восседал на крыше рубки и что-то пытался втолковывать Сычу, который слушать не хотел, а хотел свалить и поспать. Но у Ура был цыпленок, являвшийся для него таким же деликатесом как и для киттов, поэтому птицу раздирали противоречивые чувства. Все рулевые собрались на мостике и слушали Марио. Марио, судя по бросаемым взглядам, старался, в основном, для Принцессы, но и Федор тоже был крайне заинтересован. Решив, что они опять травят байки, Капитан подкрался, чтобы застукать нарушителей с поличным и с удивлением выяснил, что Марио рассказывает о тактике «Охота за всплесками».
— Видите ли, синьоры и синьориты, когда вражеские комендоры промахиваются, они вносят поправки в наводку орудия. И если вы, в этот момент, стремитесь к тому месту, куда упал их предыдущий залп, то получается, что внося эти поправки, они сами себе сбивают прицел.
— А если не внесут?
— Ну тогда попадут. Только вот поправки вносятся не моментально и корабль перемещается к месту падения снарядов не моментально, так что если они не разгадают ваш маневр сразу, то успеют сбить прицел и промахнутся.
— А назад вернуть?
— Мамма миа! Даже если он помнит, в горячке боя, предыдущие значения, в море нет никаких ориентиров. Откуда он знает, в том же месте вы, где упали его снаряды или нет? Всплески-то давно опали! Тем более его корабль тоже движется, так что, даже если он вернет старые значения, то все равно промажет!
— Мудрено все как… — Федор почесал в затылке, — Это хорошо, что я не артиллерист. Мне вон Чума рассказывала как она из снайперской винтовки целится. Сколько там всего надо учесть. А из
