В Больших воротах появился лорд Парр. Он оглядел толпу, вытянув шею и пытаясь высмотреть меня. У него был усталый вид. Я сам подошел к нему.
– Мастер Шардлейк, – раздраженно сказал старый лорд, – мне нужно быть внутри. Король с королевой и посол выйдут через десять минут.
– Простите, милорд, – быстро заговорил я. – Я не стал бы вас беспокоить, но мы должны захватить Стайса сегодня же вечером. Он будет в доме у больницы Святого Варфоломея в девять. Вы слышали что-нибудь еще? Был кто-нибудь в том доме?
Старик неловко переступил с ноги на ногу:
– Мой человек сказал, что вчера Стайс заходил ненадолго, но вскоре опять ушел.
– Один?
– Да.
Я продолжил настоятельным тоном:
– Тогда, если можно, вы бы не выделили пару человек на сегодняшний вечер? Я тоже пойду. Стайса надо допросить. Даже если у нас нет законных оснований.
– Нет, – твердо ответил дядя королевы.
– Милорд? – удивился я.
– Ситуация изменилась, мастер Шардлейк. Уильяма Стайса трогать не нужно.
– Но почему?
Лорд наклонился ко мне:
– Это конфиденциально, Шардлейк. Ко мне напрямую обратился Ричард Рич. По нескольким причинам он испортил отношения с Гардинером, и его поведение на Тайном совете их не улучшило. Он предложил свою помощь Сеймурам и Паррам против Норфолка и Гардинера. Рич снова следует за переменой ветра и переходит на другую сторону.
Я изумленно посмотрел на него:
– Теперь королева работает с Ричем? Но она его не выносит!
– Вынесет, – твердо ответил лорд Уильям. – Ради семейства Парров и дела реформы. Рич – член Тайного совета, он важная фигура, и король ценит если не его самого, то его ловкость. Как и я.
– Но зачем он следил за мной? И разве он не может знать что-то о «Стенании»?
Парр решительно покачал головой:
– Теперь Рич не сделает ничего во вред реформаторам. Даже если б книга была у него, хотя я не верю в это.
– Если он теперь ваш союзник, почему вы не спросите у него?
В голосе моего собеседника снова послышалось раздражение.
– Наше соглашение оговаривает, что его деятельность в эту весну и лето остается в секрете. Это не обсуждается. В том числе то, что он делал с Анной Эскью и все прочее. А что касается слежки за вами, – добавил Уильям более любезным тоном, – то в свое время, в подходящий момент я его спрошу.
Ошеломленный, я не отрывал глаз от лорда Парра. Он покраснел, а потом в раздражении взорвался:
– Черт возьми, не стойте здесь с разинутым, как у рыбы, ртом! В политике бывают необходимости. Рича и его людей не трогать.
С этими словами камергер королевы повернулся и ушел обратно в Большие ворота.
* * *
Я попятился с таким чувством, словно получил удар под дых. Значит, Ричард Рич в конечном итоге сменил окраску. И лорд Парр прав, подумал я устало: в политике бывают необходимости. Почему им должно быть какое-то дело до того, что Рич сделал мне? Я посмотрел туда, где он разговаривал с Ризли – они спорили, и лицо лорда-канцлера покраснело. Союз между ними, приведший к пытке Анны Эскью, закончился.
Прозвучала труба, за ней – другая. Стража у Больших ворот встала смирно, все прекратили разговоры и в молчании посмотрели туда. В воротах показался король, а рядом с ним – адмирал д’Аннебо. Генрих VIII был одет великолепнее, чем я когда-либо видел, – в желтый кафтан с подбитыми плечами и с меховым воротником поверх кремового цвета камзола, усеянного драгоценными камнями, и в широкую шапку с перьями. Он широко улыбался. Одной рукой Его Величество опирался на трость в драгоценных камнях, а другой – на плечо архиепископа Кранмера. Несомненно, последний был нужен, чтобы удерживать его на ногах. К счастью, до пиршественных шатров идти было недалеко. С другой стороны от д’Аннебо шла королева. На ней было бело-зеленое платье тюдоровских цветов, ее яркие темно-рыжие волосы покрывал зеленый головной убор, а на лице ее застыла легкая улыбка. Она выглядела лучезарно. Зная о ее душевных муках, я снова восхитился ее самообладанием.
За царственными персонами шли параллельно свита короля и фрейлины королевы – все фрейлины были в новых, с иголочки нарядах. Оба шествия возглавлял лорд Парр. Толпа в Большом дворе раздалась в стороны, пропуская их к большему из двух пиршественных домов. Как и все, я поднял шапку. Раздались рукоплескания и крики «Боже, храни короля!».
После этого младшие в свите остановились и повернули ко второму, меньшему пиршественному шатру. Стража открыла двери в обоих, и я мельком заметил накрытые скатертями столы, на которых стояли свечи в золотых канделябрах, уже зажженные по причине наступающих сумерек. Первые лица королевства – Норфолк, Гардинер, Пэджет, братья Сеймуры и прочие – покинули толпу и последовали за королем, королевой и д’Аннебо в больший шатер. Внутри послышалась музыка.
Теперь в воротах появилась леди Мэри в сопровождении собственной свиты. Там была и дурочка Джейн – она начала приплясывать и резвиться вокруг Мэри, которая засмеялась и попросила ее прекратить. Они тоже прошли в королевский пиршественный дом.
Толпа снаружи успокоилась, а через Большие ворота прошла новая колонна слуг, несших с кухни большие подносы с яствами. За ними следовал отряд стражников с факелами, которые они вставили в скобы на стволах деревьев и на стенах Большого двора. Пока слуги разносили холодное мясо и вино, я увидел, что некоторые из присутствующих уже навеселе. В компании сержанта Блоуэра кое-кто уже покачивался. Будучи сам сыном пьяницы, я испытал отвращение при виде этого.
Я смотрел на всех этих богатых мужчин и женщин и думал о Тимоти, блуждающем где-то в одиночестве по улицам. У меня мелькнула мысль, что, в конце концов, в учении анабаптистов что-то есть: что ни говори, а мир, где не существует пропасти между немногими богатыми и множеством бедных, мир, где самодовольные павлины вроде Томаса Сеймура и сержанта Блоуэра одеваются в грубую шерсть и дешевую кожу, мог бы быть не так плох.
Я отмахнулся от лакея с тарелками в одной руке и серебряным блюдом с лебединым мясом в другой. Слова лорда Парра потрясли меня. Уже стемнело, и ветер вдруг показался мне холодным, да еще и спина у меня болела. Моя миссия была закончена – нужно было пойти к Бараку и Николасу и сказать им, что они не понадобятся.
Я видел, что Рич и Ризли по-прежнему погружены в свой спор – уж не знаю, о чем они говорили. У них будут неприятности, если они в ближайшее время не займут своих мест в пиршественном зале. А потом я увидел еще одно знакомое лицо – Стайса – и попятился в сгущающуюся тень от дерева. На Стайсе был дорогой серый камзол с тиснеными буквами RR на груди, и когда он прошел невдалеке от меня, факел высветил блестящий рубец на его поврежденном ухе. То, как этот человек двигался, озадачило меня: он шел крадучись к королевскому пиршественному залу, постоянно ища укрытия и проскальзывая за людьми, стоящими между ним и его хозяином. Не оставалось сомнений, что он не ищет Рича, а боится попасть ему на глаза. Между тем Рич и Ризли неистово спорили. Тайный советник так свирепо отмахнулся от лакея, что тот уронил поднос, уставленный кубками с вином. Люди рассмеялись, когда лакей наклонился, чтобы подобрать их, а Ричард злобно обругал его, как будто он был виноват в этом. Стайс в этот момент воспользовался возможностью быстро проскользнуть к входу в пиршественный зал, где его остановил стражник в стальном шлеме.
