Не хочу ничего больше слышать! – воскликнула Стелла отчаянно. – Идите вы оба к чёрту! Не желаю знать вас обоих!
– Что ж, справедливо, – я опустил голову. – Не переживай, осталось недолго. Сегодня наши пути разойдутся. Но я хочу, чтобы ты знала: в отношении тебя это был не просто холодный расчёт. Сначала, когда я ещё не познакомился с тобой – да, но после того, как мы встретились, всё, что я делал, я делал искренне. И мне… мне правда понравилось тогда… ну, ты понимаешь…
Я покраснел. К счастью, в темноте этого не видно.
– Ненавижу тебя! – зарычала она. – Выйди вон!
– А ещё… – не останавливался я. – Даже сейчас, когда ко мне вернулась память, я… по‑прежнему… несмотря ни на что… люблю тебя.
Выдавив из себя эти слова, я поспешно убежал, хлопнув дверью.
Однако, глядите‑ка, прогресс! На этот раз, прежде, чем попрощаться, я успел признаться в своих чувствах. Теперь‑то я усвоил этот урок: если собираешься расставаться, пусть даже ненадолго, обязательно признайся. Минутой спустя может быть уже поздно. Кто знает, что ждёт всех нас за поворотом…
В тот же день я уехал в Смоленск. Заперся там в своём кабинете и сначала долго крутил в руках красную машинку, катая пальцами колёсики. Потом подошёл к шахматной доске, стоящей на письменном столе. У меня тут, оказывается, пылилась огромная шахматная доска из красного дерева с увесистыми фигурами – практически размером с ладонь – покрытыми лаком.
Партия была в самом разгаре. Несколько пешек, вражеский конь и обе ладьи уже пали жертвами бессердечного гроссмейстера.
Под одной из съеденных фигур лежала сложенная вдвое записка:
«Если всё прошло удачно, и твоя память полностью вернулась, то тебе не составит никакого труда поставить мат».
Я завис над столом, некоторое время изучая ситуацию на доске. Потёр подбородок. Позиция чёрных незавидная: королевский фланг разрушен, оставшиеся пешки сдвоены, один офицер заперт, а второй – белопольный – сейчас бесполезен, потому что все мои фигуры стоят на чёрных полях. Конь, как кажется на первый взгляд, ещё жив, но на самом деле он «связан» и не может убежать. Можно было бы его взять, но, думаю, обойдётся без этого. Моя рука сама потянулась к белому королю. Сначала нужно сделать рокировку. Вместо короля здесь теперь будет ладья. И она же поставит мат в два хода. Раз. Два. Три. Ничего сложного.
– Москва, приветствую. Каспер на связи. Напомните, в какой камере у нас Штефан?
– Б‑18.
– Окей. Прямо сейчас привести все посты в боевую готовность. Мобилизовать седьмой и четвёртый отделы, вызвать всех на суточное дежурство. Уровень обороны максимальный, – я стукнул пальцем по чёрному коню так, что он зашатался. – Второе. До вечера перевести паучиху в смоленский зелёный сектор. Да, в наручниках и с конвоем, как положено. И третье. В полночь ликвидировать объект в камере Б‑18. Нет, кристалл не копировать. Сразу ликвидировать. Если сможете, конечно.
– Понял, посты в боевую готовность, Б‑03 перевести в Смоленск, в полночь ликвидировать Б‑18, – раздалось хриплое мне в ответ от дежурного службы безопасности.
Шах. Кто‑то расчётливый и холодный улыбнулся внутри меня, и от его улыбки я тоже словно оледенел. Давай, Константин, убегай. Далеко не убежишь. Следующим ходом будет мат.
* * *
Этим вечером мне пришлось конкретно отругать своих подопечных по видеосвязи. Видеосвязь, разумеется, была односторонней – я их видел, а у них на мониторах горела только белая буква «К» на чёрном фоне, и всё. Но зато на линии раздавался сначала мой хохот, а потом серьёзные укоры. Впрочем, укорял я их чисто для приличия, а вот хохотал искренне. Вообразите: Стеллу сопровождала в смоленский СКОК колонна из целых пяти охотничьих автомобилей, но она всё равно каким‑то образом умудрилась сбежать!
Оправдываясь, эти ребята рассказывали мне такую странную историю. Интересно, они сами‑то в это всё поверили бы?! Оказывается, уже на подъезде к Смоленску на дорогу, якобы, высыпала целая толпа диких животных: стая волков, несколько бурых медведей, лисиц, летучих мышей, кабан, лось, росомаха, два ежа и бобёр! Слушая это, я беспардонно ржал. Даже ежей с бобром не забыли приплести. Куда без них, они же особенно опасны!
Окружив машины, звери начали вести себя крайне агрессивно: скалились, рычали, шерсть на холках у них встала дыбом. Один медведь сел сверху на крышу ехавшего первым «уазика» и промял её под собой, второй свернул боковые зеркала, третий – разбил лобовое стекло. Тут меня так и подмывало спросить, чем в это время занимались ежи, уж не стреляли ли иголками? Но я сдержался.
Короче, охотникам пришлось в итоге выйти из автомобилей. Они надеялись несколькими выстрелами в воздух распугать животных, но у них ничего не получилось. Звери словно оглохли и продолжали нападать на людей и служебный транспорт. В конце концов, командир, разнервничавшись, отдал приказ стрелять на поражение.
Пока отряд был занят ликвидацией бандитской группировки, состоящей из лесных жителей, один неприметный серый волк через открытую переднюю дверь по‑тихому залез в «уазик», в котором со связанными руками сидела Стелла. Проломил перегородку, отделяющую задний ряд от переднего и просунул голову между спинками сидений. Увидев его, паучиха сначала растерялась, потом начала кричать на него и посылать далеко и надолго – наверное, ей на его месте примерещился кто‑то знакомый. Она продолжала рассерженно шуметь, пока он вдруг не оскалился и не зарычал так
