подобной особой?
— О, милый… — от облегчения у меня закружилась голова, с плеч будто свалилась каменная скала. — Благодарю тебя…
— Однако корабль я верну, — пообещал он с мрачной решимостью. — Чего бы мне это ни стоило! А для начала я должен поговорить с твоими рабами. Клянусь, если они что-нибудь знают о ней, я вытрясу это из их гнилого нутра!
После вечерней тренировки мы моемся, ужинаем и расходимся по баракам. «Посвященные», впрочем, собираются у меня: теперь нас гораздо больше, и в крохотной комнатушке в такие моменты становится тесно. Мы коротко обсуждаем этап подготовки к ближайшему бою и стратегию поведения, затем все расходятся, а я прошу Зверя остаться. Не вдаваясь в подробности, сообщаю о том, что нас, вероятно, скоро продадут прежней хозяйке.
На Хаб-Арифе бледнеют даже татуировки.
— Не ожидал, что может так повернуться? — невесело хмыкаю, наблюдая за ним. — Я тоже не ожидал.
— Но почему?!
— Сучка ди Гальвез не хочет оставить нас в покое и не угомонится, пока не заполучит обратно.
— Обратно, — стонет Зверь и скребет ногтями по татуированной лысине. — Ты ведь знаешь, что это означает.
— Смерть.
— Смерть. И что же, это… все? А что будет с остальными?
Я не верю своим ушам. Его и впрямь это заботит? Неужели он из тех, кто идеалы большинства ставит выше собственной жизни? А Зверь меж тем продолжает задумчиво бормотать:
— Надо подумать, кому передать главенство… наша цель не должна погибнуть вместе с нами!
— Забудь, — скептически качаю головой. — Никто из них не способен поднять восстание.
— Но Жало…
— Жало каждый день, с утра до вечера, смотрит на горы. Он уйдет разыскивать жену и детей, едва вырвется за пределы Арены.
— И пусть! Разве не этого ты хотел? Пусть уничтожат всех, кто в тот день придет любоваться на их смерти!
Темные глаза Зверя пылают ненавистью. Меня обдает волной ужаса: что я наделал? Ведь они, каждый из них, мечтает лишь об одном: уничтожить господ, которые в тот день придут на Арену! Но ведь среди них будет и Вель… моя Вель!
— Заткнись! — злобно рявкаю. — Много ты понимаешь! Горстка рабов, быть может, и перебьет горстку господ — и это если их прежде не нашпигуют свинцом аркебузиры. Но что дальше? Я скажу тебе! Другие господа их изловят и развесят по городу на собственных потрохах, вот что произойдет! Ты этого хочешь?
— Но… — ненависть в глазах Зверя сменяется недоумением. — Но чего же добивался ты?
— В том-то и дело, — смотрю на него с жалостью. — Никто из рабов не сможет заставить господ плясать под их дудку. Бить и резать они способны, но не более.
— А ты смог бы? — с вызовом произносит Зверь, и я впервые слышу в его словах нотки уязвленной гордости.
Пока я раздумываю, как ответить, дверь с грохотом распахивается, и на пороге возникает взъерошенный аркебузир.
— Вепрь, на выход! И поживее.
— В чем дело?
— В контору шагай.
— Госпожа пришла? — дыхание перехватывает — удивление, радость и тревога причудливо смешиваются между собой в неразделимый клубок.
— Не госпожа. Господин, — хмыкает усатый. — И он очень зол. Давай мигом, а не то…
Взгляд красавчика сочится неприкрытой злобой. У меня внутри обрывается последний волосок надежды: он все-таки узнал о корабле и требовании Эстеллы. Наша с Вель сегодняшняя встреча была последней…
— На колени, тварь! — ярится господин, и я, спохватившись, подчиняюсь.
Можно было бы и вмазать ему разок напоследок, от души. Все равно он ничего не сможет мне сделать: для обмена я нужен ему живым и не искалеченным. Ну разве что выпорет у позорного столба, но что такое порка по сравнению с тем, что меня вскоре ждет у кровожадной сучки?
Однако руки скованы за спиной, и все, что я сейчас могу, это боднуть его головой и вгрызться зубами в горло. Пока прикидываю исподлобья, как это лучше сделать, он ударяет себя хлыстом по голенищу и произносит:
— Ты ведь знаешь, зачем я здесь, верно?
— Догадываюсь, господин.
— Какой догадливый. Значит, моя милая женушка уже побывала здесь?
Я молчу, опустив взгляд. Из такого положения мне видны только его до блеска начищенные сапоги. Нет, одним прыжком мне до него не добраться…
— Из-за тебя и твоего дружка я потерял почти год труда, вложенные деньги и целый корабль хлопка! И зачем ваши драные шкуры так нужны этой сучке, а?
— Не знаю, господин.
Красавчик поднимается и медленно, с каждым шагом похлопывая себя хлыстом по начищенному до блеска сапогу, становится прямо передо мной. Широко расставляет ноги и кончиком хлыста поддевает мой подбородок, вынуждая поднять голову.
— А я думаю, ты знаешь многое. И сейчас выложишь мне все, если хочешь сохранить свою паршивую шкуру. Все тайны этой стервы, которыми ее можно прижать… Клянусь богом, я верну свой корабль, чего бы мне это ни стоило, а от меня она не получит и сломанного ногтя!
Странные слова красавчика сбивают меня с толку. Значит, он знает все, но не собирается отдавать нас со Зверем Эстелле?.. Тогда…
Поразмыслив совсем немного, все же решаюсь.
— Корабли с грузом в самом деле исчезли у Туманных островов?
— Допустим, — хмурится дон Адальяро. — И что с того?
— Если это случилось недавно, и акватория все еще патрулируется дозорными, которые ничего не нашли, тогда я знаю, где корабли.
— Что?.. — черные глаза красавчика округляются. — Знаешь? Но откуда?!
Изливать душу перед красавчиком я не собираюсь, однако кое-что ему определенно следует знать.
— Как вы верно заметили, я был рабом донны ди Гальвез. Она часто брала меня с собой, чтобы… усмирять свежее мясо, как она выражалась. У охотников за головами, пиратов и работорговцев выработана целая схема. Захваченный корабль пираты оставляют себе, груз продают, пленную команду незаконно сбывают на рабовладельческие рынки Саллиды. Кто это делает? Люди, подобные донне ди Гальвез. Я сопровождал ее до мест, где пираты держат корабли.
Диего Адальяро слушает мою речь, не перебивая и, кажется, не дыша, а его глаза все расширяются от изумления. Поощренный его молчанием, я продолжаю.
— Что вы знаете о Туманных островах? Полагаю, то же, что знают все. Гиблое место, где воды испещрены острыми рифами. Из-за вулканических испарений не видно ничего дальше вытянутой руки. Редкие смельчаки, желавшие исследовать рельеф таинственных островов, бесследно исчезали.
Надо отдать должное красавчику — его лицо превращается в камень и не выражает ничего. Впрочем, я уверен, что слушает он очень внимательно.
— Однако есть люди, которые знают эти места лучше своих пяти пальцев. Я собственными глазами видел карту Туманных островов, и был там не раз. Острова действительно существуют — гористые,
