смотри за Белек, я сейчас вернусь.
Эчиль шла впереди, но время от времени оборачивалась, открывала рот, порываясь что-то сказать, но вновь отворачивалась и шла дальше. Мы прошли через дайвар и свернули к той двери, из которой когда-то появилась Селек. Это было мое первое похищение илгизитами, и я подглядывала за Танияром. Тогда он впервые по-настоящему показал брату зубы, думая, что в моем исчезновении виноваты они с матерью.
Дальше был узкий сумрачный коридор, в котором имелось три двери, и к одной из них Эчиль и свернула. Она остановилась и посмотрела на меня. Я опять обняла свояченицу и, шепнув:
– Верь в своего мужа, – показала ей уйти. А затем постучалась. – Архам, – позвала я, – открой мне.
За дверью царила тишина, и я позвала его снова. Подождав немного, я ощутила беспокойство. Все-таки он три дня уже не ест и не пьет. А может, и вовсе уже наложил на себя руки…
– Архам, если не откроешь, дверь будет сломана.
– Уходи, – наконец донесся слабый ответ.
– Значит, ломаем дверь.
– Я виноват, уходи.
– Юглус, неси топор, – велела я.
– Зачем топор? – удивился мой телохранитель. – Я и так открою.
– Уходи, Ашити! – повысил голос Архам. – Я не могу смотреть на тебя после того, что сделал. Я предал брата и должен быть наказан. Уходи!
Поджав губы, я посмотрела на Юглуса и остановила его, когда он достал нож и уже намеревался исполнить мой приказ. Отрицательно покачав головой, я шепнула:
– Оставь нас одних. – Телохранитель ответил суровым взглядом, и я пояснила: – Просто отойди.
Просверлив в моей голове дыру взглядом, верный ягир все-таки отошел в конец коридора и даже отвернулся. Усмехнувшись, я привалилась плечом к стене и заговорила с деверем, уже не упрашивая его открыть.
– Архам, я знаю, что ты почувствовал, когда пришел в себя. Знаю, потому что сама была на твоем месте. Я тоже всё понимала и думала, что делаю то, чего хочу, а утром готова была умереть от осознания произошедшего. Ненавидела того, кто это со мной сделал, но изменить уже ничего было нельзя, и я выбрала путь жить дальше.
– Тоже кого-то предала или убила? – с толикой насмешки спросил Архам.
Он меня слушал, и это уже было хорошо. И я решила, даже если потребуется просидеть под дверью сутки, всё равно никуда не уйду, пока он мне не откроет.
– В некотором роде именно так и было, – ответила я. – Я предала себя и свои убеждения. И даже убила… тоже себя, точнее, часть себя. И было такое со мной дважды. В первый раз я вовремя очнулась, во второй нет. Это было еще в родном мире. А здесь мной немного управлял Рахон, еще при первом похищении. Так что я лучше других могу понять, что с тобой происходило. – Он промолчал, и я продолжила: – Архам, Танияр знает, кто внушал тебе черные помыслы, а я не злюсь вовсе. Во мне нет обиды, потому что я узнала тебя, пока мы шли из Дааса в Айдыгер. Это была хорошая дорога, Архам, я вспоминаю ее с теплотой. Мы долго делили на двоих тяготы пути и много говорили. Ты не предатель, братец, ты хороший человек, которым слишком долго управляли другие. Сначала мать, потом махир, и за то ты не можешь себя простить. Это неправильно. На тебе нет вины, Архам. Селек была твоей матерью, и ты верил ей, защищал. А как не верить матери? Ею двигала корысть, тобой – любовь. Но когда ты избавился от этого ярма, ты ведь сумел поверить в себя, сумел начать жизнь заново. И сейчас ты должен повторить это.
– Не могу… – произнес он едва слышно.
– Ты ведь верный сын Белого Духа, братец, – продолжила я. – Разве нет? Я знаю, что своей веры ты никогда не предавал. А если так, то как же можешь казнить себя за то, что следовал путем, который Он предначертал тебе?
– Заставил сжать твое горло? – издевательски усмехнулся деверь. Впрочем, издевался он не надо мной.
Я улыбнулась и отрицательно покачала головой, а после озвучила этот жест:
– Нет, братец. Сжать мое горло тебя заставил Алтаах, а Создатель направил по пути, который привел нас к победе. Суди сам. Если бы не твоя мать, то ты бы не оказался в Даасе, и тогда некому бы было помочь мне выбраться.
– Ты бы нашла, ты умная…
– Нет, Архам, не нашла. Тогда всё искала выход, а сейчас понимаю, что ничего бы у меня не вышло. И даже если бы выбралась из Дааса, то далеко не ушла. Заблудилась бы в горах и сгинула. А если бы все-таки добралась до таганов, то меня убили бы за мои зеленые глаза. Только ты и мог меня вернуть в Айдыгер, а для этого тебе необходимо было очутиться у илгизитов. В этом тебе помогла Селек, которая успела связаться с отступниками еще в Каменном лесу.
– Это было тогда…
– И в этот раз то же самое, слышишь? Сам подумай, как бы эта история получила свое завершение, если бы мы все не оказались на священных землях? А без тебя я бы не покинула Иртэгена, но именно к этому моменту нас всех вел Белый Дух. Илгиза нужно было выманить из его логова, чтобы Отец остановил его. Я теперь точно знаю, как было дело в древности. Хочешь узнать?
Архам чуть помедлил, но отозвался:
– Расскажи.
Я улыбнулась, мы с деверем шли верной дорогой. И пусть он еще не открыл дверь, но диалог уже состоялся, и интерес начал просыпаться в самозаточенном узнике. Хорошо, продолжим.
– После того как восстание не удалось, – снова заговорила я, – Илгиз сделал единственное, что помогло ему выжить, – сам себя привязал к горам. У Создателя не осталось выхода, он закрыл эту часть своего мира вместе с братом и людьми, которые оказались в ловушке. И настоящая причина долгого промедления илгизитов в том, что их покровитель был обессилен. Это я почерпнула из рассказа махира. Ты помнишь его?
– Н… нет, – с запинкой ответил Архам. – Я не всё помню. Иногда будто сон смотрел, а что-то ясно, будто огнем из сумрака вырвано.
– Это всё махир, – уверенно сказала я. – Когда смутно, скорей всего, просто удерживал власть над твоим сознанием. А когда яркие вспышки, он внушал тебе ложные помыслы, которым ты верил. Но раз не помнишь, я не буду пересказывать саму нашу беседу, только выводы о прошлом. Так вот, – я вернулась к повествованию, – Илгиз был ослаблен, и это отражалось на его подручных. Сначала ему не хватало сил, чтобы
