Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
выполнение своих прямых обязанностей, приспосабливаемся к самодуру начальнику, вопреки всякому законодательству прямо угрожающему нам увольнением. Мы приспосабливаемся как можем: слабые пытаются хоть как-то выживать, а кто посильнее стараются получить как можно больше власти, чтобы иметь возможность также безнаказанно творить бесчинства, фактически узаконенные действующей системой.
Роман вновь замолчал. Не зная наверняка интересно ли брату слушать его заключения, он решил ничего не говорить больше, а лишь молча терпеливо стал ожидать какой-нибудь реакции.
— Мы разрозненны как никогда прежде, и из-за этого бессильны, — спустя минут пять полной тишины, пылко произнес Майский, подняв сверкающий взгляд. — У людей нет никаких рычагов влияния на власть или чиновничество. Это закрытая пирамида, в которой действуют свои законы иерархического подчинения. Чем выше чиновник — тем больше власти он имеет. Он волен распоряжаться теми, кто ниже его по положению и должен подчиняться тем, кто выше. А обычные люди не имеют вообще никакого значения. Самый мелкий чиновник, обладающий минимальной властью, способен вершить судьбы обычных людей. Они хозяева этой жизни. Хозяева наших жизней! Но обладая властью, они обладают народом лишь потому, что нет самого народа. Есть отдельные люди, которые взаимодействуют друг с другом и у кого больше власть, тот и сильнее. Если автомобиль обычного гражданина остановит полицейский, то редко когда дело не дойдет до «ненавязчивого» шантажа. Если же гражданин окажется необычным (предъявит корочку следственного комитета или, например, депутата), то пусть он даже будет трижды пьян — поедет дальше своей дорогой. Нет никаких отдельных независимых ветвей власти. Есть одна, общая пирамида власти, где все подчиняются вышестоящим чиновникам. Можно привести сотни примеров, когда всем известный руководитель какой-нибудь государственной корпорации строит себе многомиллиардные виллы, на которые со своей официальной зарплатой должен бы работать тысячелетия. Это очевидно и общеизвестно, но такие люди не только не привлекаются к ответственности, а наоборот, живут припеваючи. И вдруг мы слышим, как неугодного мэра какого-нибудь маленького городка, члена оппозиционной партии сажают по совершенно надуманному обвинению… Это закрытая система. Находясь в пирамиде, угроза для тебя может происходить только из самой пирамиды, если ты неугоден кому-нибудь, кто выше тебя по положению. Если же ты нужен царю, то будешь сидеть на своем месте и ничего не случиться. Мы сейчас видим реставрацию монархии с придворным правящим классом, припудренную декоративным слоем демократии. Здесь бессилен и суд и граждане. Суд — часть пирамиды, полностью подконтрольная царю. А граждане — просто стоят в стороне, не участвуя и никоим образом не влияя на происходящее.
— Но так не должно быть, — включился Роман. — Чтобы общество сосуществовало в мире, оно само должно определять правила и нормы общие для всех без исключения граждан. И контроль за их соблюдением тоже должен быть независим ни от кого, кроме общества…, — Роман вдруг остановился, скривившись в каком-то безысходном горьком отчаянии. — Все это очевиднейшие, банальные истины, давно реализованные и успешно действующие в развитых странах. Но почему же мы довольствуемся жалкими подачками в виде непрозрачных и нечестных президентских выборов раз, теперь уже, в шесть лет… Неужели мы считаем себя недостойными более глубокого участия в жизни страны?
— Очевидно, что ожидать изменений сверху бессмысленно, — мрачно продолжил Майский. — В этом не заинтересован ни один участник пирамиды. Разделяй и властвуй — вот основная их задача, которую они успешно реализуют, чтобы вволю распоряжаться и пользоваться богатствами нации… Только снизу возможно изменить ситуацию. Все будет безуспешно, покуда не почувствовал каждый из нас, что он также, как в эпоху восстания народ вооружался против врагов, так должен восстать против неправды!
— Но мы разрознены. Мы ничем не связаны. Совершенно сбитые с пути, разбрелись кто-куда, не чувствуя себя ни народом, ни государством, ни нацией. Руководствуясь наспех выработанными нормами, мы живем по совести, не имея общих ценностей, идеалов… Что способно нас объединить?
Тишина повисла в комнате. Роман ждал ответа брата, но тот лишь молча смотрел ему в глаза.
— Нам необходим катализатор, толчок, который придаст воле народа направленное движение, подвигнет его на действие! — вдруг поднявшись с кровати, прогремел Майский. Подойдя к креслу, он оперся рукой на спинку и вновь поднял взор на Романа. В глазах у Майского бушевало пламя. — Где-то месяц назад я оказался в очереди в одно государственное учреждение. Перед зданием на улице собралось человек тридцать народу в ожидании, когда откроют двери и всех запустят внутрь. Прием должен был начаться с девяти, но наступило девять, а никто не открывал. На улице было холодно, многие стояли уже по нескольку часов, заняв очередь еще с семи утра, да к тому же прием был только до двенадцати, и все сегодня точно пройти не успели бы, но никто ничего не говорил. Люди просто стояли и молчали, не пытаясь ничего предпринять. Так прошло некоторое время, пока одна женщина не решилась озвучить свое недовольство — в считанные секунды вся очередь поднялась в возмущении. Все принялись галдеть, наперебой делясь друг с другом своими соображениями, поочередно то негодуя, то ругаясь… Но и тогда никто ничего не предпринимал — все были заняты лишь обсуждением и без того совершенно очевидных обстоятельств, даже и не думая о том, как можно было бы эти обстоятельства изменить. Наконец, я подошел к окну и постучал в него — сидевший внутри охранник опомнился, открыл нам, и все вошли внутрь. Не постучи я, неизвестно, сколько еще времени мы стояли бы у дверей, бессмысленно сотрясая воздух в разговорах друг с другом… Именно это сейчас и происходит в стране! Власть отгородилась от граждан, как от ненужной мошкары, докучающей ей самим своим присутствием. Нас — большинство граждан России — выгнали за дверь, а мы лишь кричим и возмущаемся, не понимая, что если мы хотим что-то изменить, то нужно действовать. Нужно вместе восстать против неправды: стучать в дверь, а если и тогда ее не соизволят открыть — разбить ее и самим зайти внутрь! Люди готовы: всем очевидно и ясно, что происходит в стране и в чем заключается проблема, и нам не хватает только примера! Начального толчка! Искры!!!
Пребывая уже в безудержном волнении, Майский отошел к кровати и, повернувшись к Роману спиной, уставился в стену. В запале сказав даже больше, чем мог себе позволить, он несознательно поспешил отгородиться, отстраниться от брата, чтобы вдруг не наболтать еще чего, и тот почувствовал этот внутренний посыл.
— Я пойду, — сказал Роман и вышел в коридор.
Когда он уже надел ботинки в проходе зала показался Майский.
— Ты завтра что собираешься делать? — обратился к нему Роман.
Майский испуганно
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 168
