– А как же женихи? – жалобно стонет Фламентина.
– Сами найдём, – выдавливает Аншаарти, подскакивает и, поджав хвост, бочком-бочком пробирается к выходу, подальше от создания Юмаат.
– И правда сами найдём, – Амбероуз тоже подскакивает и направляется к выходу, подумывая, не уехать ли к родственникам в область суккубов и инкубов.
Фламентина, оставшись один на один с тараканом, жалобно смотрит на прекрасную пару, затем – на спины удирающих подружек-конкуренток… и присоединяется к ним.
А счастливые пары так и танцуют, не замечая этого бегства.
Эпилог
Свадьба первого за тысячелетия императора Нарака и спасителя демонов получается не только торжеством двоих (кстати, уже фактически женатых), но и праздником всего обновлённого мира.
Нарак оживает, земля плодородит, и само торжество проходит на огромном зелёном газоне среди высоких выращенных магией цветущих деревьев рядом с древним храмом Шааршем, теперь обновлённом, готовом принять последователей и всех, кто хочет показать своё танцевальное мастерство, чтобы усладить великую богиню.
Это торжество – символ.
И потому оно роскошнее, чем должна быть свадьба, пусть даже императора. Ну, я так считаю.
А ещё думаю, что шлейф в тридцать метров – это перебор, и предложение Манакризы отрезать его кажется довольно привлекательным.
Но красиво, да. Как сказала Валерия – венценосные супруги требуют жертв.
А так зря я ворчу: всё очень торжественно, величественно, и музыку играют барды – маги, способные задавать мелодией настроение. Они стараются, создают у всех приятное предвкушение.
Квадрокоптеры летают с камерами, транслируя торжество на весь Нарак.
Дух захватывает и от красоты подготовленной к бракосочетанию площадки, и от нас с Лео прекрасных, и от семи тысяч гостей, большую часть которых я не знаю.
Но хотя бы по бокам дорожки к статуе Шааршем стоят те, кого я знаю: Санаду, Баашар и Найтеллит, ледяные Витория и Саран, золотая Валерия, её царственные родичи, среди которых стоит и Яд, она же Шадари, Юмаат со своим драконом (таким же безумным исследователем из рода золотых), я даже боюсь представить, что эта парочка способна сотворить и задумать вдвоём, Лисса и Мад. Хашаэзалон, прибывший из Академии драконов, Тайгерос, Катари и Илантих (уже советник, да), Котик и Манакриза, Шаантарен (к счастью, большую часть времени живущий у драконов), Урш и Шаанти, а ещё архисоветники, советники, помогшие нам в бою с Безымянным ужасом демоны и родственники тех демонов, что стали героями этой битвы посмертно.
На шлейфе моём катятся саламандрочки, меняя цвета, переливаясь, словно драгоценности. На руке блестит браслет с моим именем – Лео ещё один сделал, и с магией у него получилось лучше прежнего.
Сверкая украшенной драгоценностями одеждой, в сладкой музыке, под тысячами живых взглядов и под миллионами взглядов наракцев через экраны их телевизоров и планшетов, купаясь в тепле радостных эмоций мы с Лео подходим к статуе Шааршем.
– Согласна ли ты, Анастасия, разделить со мной жизнь и смерть? – спрашивает Лео.
– Да.
– Согласен ли я, Леонхашарт, император Нарака, разделить с тобой жизнь и смерть? Да!
Голос Шааршем гремит на всю площадь:
– Объявляю вас мужем и женой!
Сбиваются с мелодии барды, все стоят притихшие и пришибленные. Но время идёт, статуя больше ничего не говорит, и над площадью разливается гомон восторженных голосов: «Явление богини!» «Благословенная пара!» и всё в таком духе.
«Вот видишь, ничего страшного», – Лео наклоняется ко мне, чтобы запечатлеть какой-то там по счёту супружеский поцелуй.
Да-да, он-то не волновался, всё говорил «ничего страшного, ничего страшного», неведомы ему предбрачные волнения.
Целомудренно ответив на его поцелуй, соглашаюсь: «И правда ничего страшного, и все эти волнения перед свадьбой были глупостью. Всё же хорошо получилось, свадьбу очень своевременно подготовили, как чувствовали, так что даже рожу я в такой срок, будто и впрямь с первой брачной ночи забеременела».
Лео застывает, во все глаза глядя на меня, рука его дрожит.
А я улыбаюсь: «Да ты дыши, Лео, дыши, всё же хорошо, ничего страшного, вот увидишь. Ничего страшного».
Да-да, я немного злопамятная, но он и такую меня любит.
Конец
