Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
Солнце еще не успело зайти, когда катафалк с гробом, под белым сукном и черным крестом, въехал в аллею, ведшую к кладбищу Вожирар. Следовавший за ним хромой старик был не кто иной, как Фошлеван.
Погребение матери Распятие в склепе под алтарем, выход Козетты из монастыря, проникновение Жана Вальжана в покойницкую — все прошло благополучно, без малейшей заминки.
Заметим кстати, что погребение матери Распятие в склепе под алтарем кажется нам поступком вполне простительным. Это одно из тех прегрешений, которые совершаются ради исполнения долга. Монахини совершили его, не только не смущаясь, но с полного одобрения их совести. В монастыре действия того, что именуется «правительством», рассматриваются лишь как вмешательство в чужие права, — вмешательство, всегда требующее отпора.
Превыше всего — монастырский устав; что же касается закона, — там видно будет. Люди! Сочиняйте законы, сколько вам заблагорассудится, но берегите их для себя! Последняя подорожная кесарю — это всего лишь крохи, оставшиеся после уплаты подорожной богу. Земной властитель перед лицом высшей власти — ничто.
Фошлеван, очень довольный, ковылял за колесницей. Его два переплетавшихся заговора: один — с монахинями, другой — с г-ном Мадленом, один — в интересах монастыря, другой — в ущерб этим интересам, — удались на славу. Невозмутимость Жана Вальжана представляла собой то незыблемое спокойствие, которое сообщается другим. Фошлеван не сомневался в успехе. Оставались сущие пустяки. В течение двух лет Фошлеван раз десять угощал могильщика, этого славного толстяка, дядюшку Метьека. Он обводил его вокруг пальца. Он делал с ним, что хотел. Он вбивал ему в голову все, что вздумается. И дядюшка Метьен поддакивал каждому его слову. У Фошлевана была полная уверенность в успехе.
Когда похоронная процессия достигла аллеи, ведшей к кладбищу, счастливый Фошлеван взглянул на дроги и, потирая свои ручищи, пробормотал:
— Комедия!
Катафалк остановился; подъехали к решетке. Надо было предъявить разрешение на похороны. Служащий похоронного бюро вступил в переговоры со сторожем. Во время этой беседы, обычно останавливающей кортеж на две-три минуты, подошел какой-то незнакомец и стал позади катафалка, рядом с Фошлеваном. По виду это был рабочий, в блузе с широкими карманами, с заступом под мышкой.
Фошлеван взглянул на незнакомца.
— Вы кто будете? — спросил он.
— Могильщик, — ответил тот.
Если, получив пушечное ядро прямо в грудь, человек остался бы жив, то у него, наверное, было бы такое же выражение лица, как в эту минуту у Фсшлевана.
— Могильщик?
— Да.
— Вы?
— Я.
— Могильщик здесь дядюшка Метье?.
— Был.
— То есть как это был?
— Он умер.
Фошлеван был готов к чему угодно, но только не к тому, что могильщик может умереть. А между тем могильщики тоже смертны. Копая могилу другим, приоткрываешь и свою.
Фошлеван остолбенел.
— Не может быть! — заикаясь, пролепетал он.
— Очень даже может!
— Но могильщик — это же дядюшка Метьен! — слабо возразил Фошлеван.
— После Наполеона — Людовик Восемнадцатый. После Метьена — Грибье. Моя фамилия Грибье, деревенщина!
Внезапно побледнев, Фошлеван всматривался в Грибье.
Это был высокий, тощий, с землистого цвета лицом, очень мрачный человек. Он напоминал неудачливого врача, который взялся за работу могильщика.
Фошлеван расхохотался.
— Бывают же такие смешные случаи! Дядя Метьен умер! Умер добрый дядюшка Метьен, но да здравствует добрый дядюшка Ленуар! Вы знаете, кто такой дядюшка Ленуар? Это кувшинчик запечатанного красного винца в шесть су. Кувшинчик сюренского, будь я неладен! Настоящего парижского сюрена. Старина Метьен умер! Да, жаль, он был не дурак пожить. Ну, а вы? Вы ведь тоже не дурак пожить? Верно, приятель? Мы сейчас с вами пойдем пропустим по стаканчику.
— Я человек образованный. Я окончил четыре класса. Я не пью.
Погребальные дроги снова тронулись в путь и покатили по главной аллее кладбища.
Фошлеван замедлил шаг. От волнения он стал еще сильнее прихрамывать.
Могильщик шел впереди.
Фошлеван опять стал приглядываться к свалившемуся с неба Грибье.
Новый могильщик принадлежал к тому сорту людей, которые, несмотря на молодость, кажутся стариками и, несмотря на худобу, бывают очень сильны.
— Приятель! — окликнул его Фошлеван.
Тот обернулся.
— Я могильщик из монастыря.
— Мой коллега, — отозвался могильщик.
Фошлеван, человек хотя и малограмотный, но весьма проницательный, понял, что имеет дело с опасной породой человека, то есть с краснобаем.
— Значит, дядюшка Метьен умер, — пробурчал он.
— Бесповоротно, — подтвердил могильщик. — Господь бог справился в своей вексельной книге. Увидел, что пришел черед расплачиваться дядюшке Метьену. И дядюшка Метьен умер.
— Господь бог… — машинально повторил Фошлеван.
— Да, господь бог, — внушительно повторил могильщик. — Для философов он — предвечный отец; для якобинцев — верховное существо.
— А не познакомиться ли нам поближе? — пробормотал Фошлеван.
— Мы это уже сделали. Вы — деревенщина, я — парижанин.
— Пока не выпьешь вместе, по-настоящему не познакомишься. Раскупоришь бутылочку — раскупоришь и душу. Пойдем выпьем. От этого не отказываются.
— Нет, дело прежде всего.
«Я пропал», — подумал Фошлеван.
До аллейки, ведшей к уголку, где хоронили монахинь, оставалось несколько шагов.
— Деревенщина! — снова заговорил могильщик. — У меня семеро малышей, которых надо прокормить. Чтобы они могли есть, я не должен пить.
С удовлетворенным видом мыслителя, нашедшего нужное выражение, он присовокупил:
— Их голод — враг моей жажды.
Похоронные дроги обогнули кипарисы, свернули с главной аллеи и направились по боковой, затем, проехав по траве, углубились в чащу. Это указывало на непосредственную близость места погребения. Фошлеван замедлял свой шаг, но не в силах был замедлить движение катафалка. К счастью, рыхлая, размытая зимними дождями земля налипала на колеса и затрудняла ход.
Фошлеван приблизился к могильщику.
— Там отличное аржантейльское вино! — прошептал он.
— Поселянин! — снова заговорил могильщик. — Мне бы не могильщиком быть. Мой отец был привратником в Притане. Он мечтал о том, что я буду литератором. Но на него свалились несчастья. Он проигрался на бирже. Я должен был отказаться от литературного поприща. Но я все-таки исполняю обязанности писца по вольному найму.
Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 163
