Дубовые двери распахнулись, прежде чем Гаррик успел приблизиться. Услышав шум отъезжающего экипажа, он оглянулся: бледнолицый исчез, остались желтоглазые стражники, которые по-прежнему внимательно наблюдали за ним.
За раскрытой дверью стоял еще один представитель той же породы — желтые глаза, внушительные габариты и непроницаемое молчание. Юноша подумал, а умеют ли они разговаривать на его языке. Да и вообще на каком-нибудь?
В фойе его встретила женщина.
— Мастер Гаррик, для вас приготовлена горячая ванна и чистая одежда, — сообщила она. И снова юношу поразил безжизненный звук ее голоса — как будто кто-то колотил ложкой в глиняную тарелку.
Просторное фойе ярко освещалось свечами в блестящих настенных канделябрах. Столько свечей в одном месте Гаррику не доводилось видеть. Стены были беленые с золотым бордюром.
Такое великолепие резало глаз. Юноша сморгнул.
«Светло, как днем», — подумал он. И тут же понял: нет, не то! При всем блеске и белизне это здание походило на склеп вроде того, где лежали предки Лианы.
— Следуйте за мной, — сказала женщина, и Гаррик безропотно послушался. Он знал: в конце концов она приведет его к своей госпоже. К той, кто ответит на все вопросы.
Служанка привела его в комнату, облицованную мраморными панелями. Здесь находился гипсовый умывальник с тазом, в углу стояла бронзовая ванна. Размерами данное помещение превосходило половину домов в Барке, хотя являлось совсем небольшой частью огромного особняка.
Женщина удалилась, вместо нее появился некто мужского пола. При всей сдержанности и почтительности здешние слуги не оставляли его без присмотра ни на секунду.
Ванна наполнялась теплой водой, но Гаррик вместо того наполнил таз водой из кувшина. Губкой он тщательно оттер руки и лицо.
Над умывальником висело крытое серебряной амальгамой зеркало. Юноша отыскал среди многочисленных принадлежностей расческу и удалил остатки паутины из волос. Припомнились мерзкие пауки из его сна…
Но сны не оставляют паутины в волосах, так же как и меча в руках!
Теперь он тем более не собирался бежать. Хозяйка дома была одной из тех людей, что пытались контролировать жизнь Гаррика. И он собирался узнать, для чего это делается.
Для него были приготовлены свежая туника и пара сандалий. Его собственная туника с утра тоже могла похвастать чистотой, но с тех пор прошел долгий день. Тем не менее юноша решил не переодеваться. Одежда — это единственное, что сохранилось у него от прошлого. Если не считать души.
— Можешь вести меня к своей госпоже, — сказал он слуге. Желтоглазый мужчина отступил в сторону и пропустил в фойе, где уже ждала тоненькая женщина.
— Следуйте за мной, господин, — поклонилась она и пошла по длинному освещенному коридору в западное крыло здания. Гаррик обратил внимание, что все двери, встречавшиеся по пути, были плотно закрыты.
Наконец женщина постучалась в последнюю дверь. В ответ на приглашение изнутри она открыла дверь и тихо притворила ее за спиной вошедшего юноши.
Здесь было темнее, чем в остальном особняке, хотя по меркам Барки два трехсвечовых канделябра обеспечивали освещения больше, чем достаточно. Напротив двери стоял диван, а справа, меж двух занавешенных окон, располагался высокий сундук.
Перед ним, спиной к Гаррику — так, что был виден лишь ее контур, стояла женщина. Она изучала меч и прочие его вещи, разложенные на сундуке.
— Удивительны не крепость и острота этого оружия, — сказала она странно знакомым голосом, — хотя и то, и другое выше всяких похвал. Но прикосновение к мечу освобождает человека от любых чар — вот в чем его подлинное достоинство. Кузнец, выковавший это чудо, наверное, был мастером не хуже меня.
Точно, именно так и говорили нимфы, подарившие меч юноше.
— Кто вы? — спросил Гаррик.
Женщина с улыбой обернулась.
— Какая у тебя короткая память, Гаррик, — сказала она. — А вот я тебя не забыла.
Это была его подружка из Барки.
— Илна! — обрадовался юноша. Он шагнул к ней с распростертыми объятиями, но в последний момент остановился. — Тебя тоже арестовали? А мы и не знали, что ты на Сандраккане.
На губах Илны по-прежнему играла улыбка. Именно она и остановила парня.
— Да нет, Гаррик. Этот дом принадлежит мне. Сандракканские аристократы не скупятся, когда речь идет о любви.
Короткий смешок.
— Или, по крайней мере, о вожделении. Хотя, по мне, так это одно и то же.
Гаррик не на шутку встревожился за девушку. У него было такое чувство, будто он наблюдает, как Илна карабкается на высокий утес и вот-вот сорвется. Ему снова припомнилась остроконечная скала, а под ней, в тысяче футов — пенящийся водоворот…
— Илна, — тихо позвал он, — что с тобой? Я могу чем-то помочь тебе?
Не отвечая, она взяла с сундука сверток ткани — не больше сложенного носового платка. Это оказалась накидка из тончайшей материи, своей тонкостью и красотой способная поспорить осенней паутинкой. Свет от свечи легко проникал сквозь ткань, но все предметы почему-то меняли свои очертания. Объяснить сей факт Гаррик не мог.
Илна набросила накидку на плечи и завязала ленты у горла. Вроде ничего не произошло, но юноша почувствовал, как в груди у него все сжалось.
Девушка двинулась к нему.
— Со мной все в порядке, Гаррик, — приговаривала она. — Теперь-то ты от меня не отвернешься, не правда ли? Подойди…
В душе Гаррика вспыхнуло пламя, жарче, чем в кузнечном горне. В этом огне растворился и сам Гаррик, и все его самообладание. Говорить он не мог… Ничего не осознавая, он шагнул навстречу.
Илна засмеялась — будто льдинки ломались глухой зимней порой. Приподняла край ткани и накинула прозрачную вуаль себе на лицо.
— Подойди, — раздался голос из самой глубины вселенной — холодный, как лунный свет.
И Гаррик сделал последний шаг. Он не мог не послушаться… Так же как не может вода не течь вниз с вершины горы.
В этот миг где-то в коридоре раздались крики и лязг оружия. Однако юноша ничего не слышал — все заглушал шум крови в его жилах. Прямо через невесомую ткань он прикоснулся к щекам Илны.
Разлетелись стекла в окнах. Там, меж занавесок, показались неясные фигуры. Дверь с грохотом распахнулась.
— Гаррик! — закричала девушка. Она отступила на шаг, юноша последовал за ней. Он видел и сознавал происходящее вокруг, но не придавал ничему значения…
В дверном проеме показалась пара личей. Один держал копье, другой — ржавую алебарду, обагренную кровью. В окна ломились новые и новые скелетообразные твари. В воздухе стояла вонь, как на гниющих болотах.
Личи наступали с оружием наизготовку. Они были мертвецами, невосприимчивыми к магии Илны.
