class="p1">Ее тело сразу же охватывает пламя.
Раздается сдавленный крик, но из ее перерезанного горла звуки прорываются с трудом. Ее тело бьется в конвульсиях, и я морщусь от прогорклого зловония, которое повисает в воздухе.
Она пришла сюда с твердой уверенностью, что сможет завоевать мир, если даст Зейду то, ради чего он так старался.
Но неужели она не знала?
Зейд же Бог.
И единственный, кто покорит мир, – это он.
Глава 43. Алмаз
Сибби кружит по гостиной, ее платье в горошек развевается над шахматной плиткой, пока она танцует, ликуя по поводу нашей долгожданной победы, а в это время на экране телевизора появляется Зейд, прерывая какую-то очередную передачу.
Он разоблачает теневое правительство и его причастность к торговле людьми, похищению детей и женщин и продаже их больным ублюдкам. За те десять минут, что он говорит, он вселяет в сердца людей надежду, что скоро работорговля исчезнет окончательно.
– Клэр Сайнбург – не первая, кто внес вклад в болезнь, поразившую наш мир, и она далеко не последняя. Я буду уничтожать всех вредителей, одного за другим, и тогда мы обретем мир. Я – Зейд, и я наблюдаю.
Он отключается, и на смену ему снова приходит журналистка с широко распахнутыми глазами, из горла которой вырывается нервный смешок.
– Кто теперь займет место Клэр? – спрашивает Дайя, запихивая в рот горсть попкорна.
Я вскидываю бровь.
– Думаешь, теневое правительство продолжит существовать? – с любопытством спрашиваю я, тоже отправляя в рот попкорн.
Дайя пожимает плечами, проглатывая, прежде чем ответить.
– Безусловно. Думаю, правительство должно контролироваться кем-либо, но точно не тем, кто заинтересован в наведении порядка только ради собственной выгоды. Нам нужен кто-то, кто будет заботиться об окружающей среде, развитии науки и медицины без проведения жестоких экспериментов и буквальной эксплуатации нас в качестве рабов. Полагаю, в истории человечества было уже достаточно подобного дерьма. Эта планета нуждается в серьезной чистке. А те, кто сейчас у руля? Они определенно не собираются этого делать.
Поджимаю губы.
– Думаю, ты права. Просто я не могу представить никого, кто мог бы с этим справиться.
– Думаешь, Зейд не подошел бы?
Качая головой, я разжевываю несколько наполовину раскрытых зерен. Их я люблю в попкорне больше всего.
– Сложно сказать наверняка. Думаю, Зейду слишком нравится то, чем он занимается сейчас. Независимо от того, кто находится у власти, потребуется очень много времени, чтобы торговля людьми действительно перестала существовать. Я не представляю его сидящим за письменным столом и копающимся в бумажках, когда он мог бы уничтожать злодеев в самой гуще сражения.
Дайя кивает, и ее шалфейные глаза возвращаются к экрану, на котором репортеры все еще пытаются прийти в себя после вмешательства Зейда. Средства массовой информации находятся под контролем правительства, а значит, все, что они сообщают общественности, санкционировано теми самыми людьми, которых Зейд и грозится уничтожить. Неудивительно, что они чувствуют себя неловко, ведь они в буквальном смысле кормят нас правительственным дерьмом, промывающим мозги.
– Я бы подошла, – щебечет Сибби, дополняя свое заявление балетным па.
Мы с Дайей переглядываемся.
– Ты хочешь управлять государством? Ты же психически нестабильна, Сибби, – напрямую отвечаю я.
Она перестает кружиться и сужает глаза. Но я тренировалась с ней слишком часто, чтобы бояться ее по-настоящему.
– Я забочусь о мире и его очищении от демонов. Ты только представь, – ее лицо озаряет широкая мечтательная улыбка, – мы будем жить в окружении цветов. Весь мир – один большой сад, каким и должна быть планета.
– Видишь? Нестабильна.
Она рычит на меня и топает ногой.
– Я вполне в состоянии с этим справиться, Адди. Я знаю: у меня вспыльчивый характер и мне понадобится помощь. Но я способна исправить мир, – решительно заявляет она.
Качаю головой и на самом деле задумываюсь над этим вариантом. Действия Сибби, разумеется, должны быть под контролем, но… по правде говоря, она самый фанатичный человек из всех, кого я встречала, когда речь заходит об истреблении зла. Быть может, это и правда неплохая кандидатура? Да нет, конечно. Но иметь у власти кого-то, кто верит в добро, не так уж и плохо. А с ее талантом улавливать запах гнили у плохих людей ей бы помогла команда хороших людей.
– И что бы ты сделала? – спрашиваю я ее.
– Подожди, ты действительно думаешь, что она способна на такое? – недоверчиво спрашивает Дайя, переводя взгляд с меня на Сибби.
Ухмыляясь, я пожимаю плечами.
– Она была бы лучше Клэр, это точно. И она не будет править в одиночку, правда же? Цель ее жизни – улучшить мир.
Дайя поджимает губы, силясь возразить, но не может ничего придумать. И действительно, в таком положении оспорить можно ведь любую кандидатуру. Идеальных людей не бывает. Сибби, конечно, не без греха, но ее намерения чисты.
И как ни странно, из нас всех она меньше всего склонна к властолюбию или негативному влиянию.
Просто она… слишком вспыльчива.
* * *
От тренировки с Сибби меня отвлекает легкий стук в дверь. Естественно, через секунду ее кулак с силой врезается мне в щеку, едва не опрокидывая меня на пол.
В ушах звенит, я хватаюсь за лицо и смотрю на нее. Она одаривает меня безумной улыбкой, и ей даже не нужно открывать свой глупый рот, чтобы я догадалась, что она сейчас мне скажет:
«Никогда не отводи взгляд от своего противника».
Тыкаю в нее пальцем.
– Держи один глаз открытым, когда ляжешь спать, поняла?
Она хихикает и идет к лестнице, а я направляюсь к входной двери, вспотевшая и с раскалывающейся теперь головой. Это настолько злит меня, что я распахиваю дверь, не удосужившись посмотреть в глазок.
Мои глаза удивленно раскрываются, когда я вижу незнакомого мужчину, которого никогда раньше не видела, – рядом с моей матерью.
Я ошеломленно смотрю на них, не в силах сделать что-либо еще. Ее светлые волосы, как всегда, идеально уложены, а губы подкрашены светло-розовой помадой. Она смотрит на меня, ожидая, когда я заговорю, но я не в состоянии выдавить ни слова.
– Привет, милая, – произносит мама, слабо улыбаясь мне.
Я наконец выхожу из ступора, и мое тело действует словно на автопилоте.
Бросаюсь вперед и заключаю ее в самые нежные в мире объятия, опасаясь потревожить ее рану, но чертовски радуясь, что вижу ее. На мои глаза наворачиваются слезы, затуманивая зрение, а носовые пазухи горят от усилия сдержать их.
Она похлопывает меня по спине.
– Милая, ты воняешь.
– Извини, – отвечаю я, но мне ни капельки не жаль.
Смахнув слезы, отступаю назад.
Обычно она воротит
