кто имел несчастье ее лицезреть, – мертвы… Скорее всего, мы столкнулись с поступательным и планомерным уничтожением свидетелей. Поэтому в целях вашей же безопасности мы были вынуждены так скоропалительно взять вас прямо посреди улицы и привезти сюда. В нашем порубе вам будет уютно и спокойно. Там, правда, есть одно симпатичное привидение, но оно наверняка возражать не станет… Посидите, отдохните, пообщайтесь… Максимум через пару дней мы вас выпустим. Нет, нет, благодарить нас не надо! Я еще не все сказал… Должен честно предупредить, что серийный убийца, естественно, сделает попытку к вам проникнуть. Обычно он использует цианистый калий, но, возможно, ради вас, в порядке исключения, попробует применить нож, удавку или кирпич… Не волнуйтесь! Мы будем рядом и примем все меры к его задержанию. Вы ведь всегда хотели попробовать себя в амплуа великомученика? Вот ваш шанс! Спасибо, не надо слов, я все читаю в ваших выразительных глазах. Уведите гражданина… Ну что, бабуля, охота началась?!
Через несколько минут появился запыхавшийся Митька. Судя по исцарапанному лицу – на него напала свора неуправляемых леопардов, а по заплеванной спине – что в этом святом деле поучаствовали и дрессированные верблюды. В обеих руках он с трудом удерживал огромную охапку… девичьих кос! Не дожидаясь шумных проявлений справедливого интереса с моей стороны, он бухнул все это на пол, терпеливо объясняя:
– Все исполнил, как велено! За последние две неделечки кос фальшивых никто не покупал. Хотя в продаже они есть и по осени даже спросом большим пользуются. Понятное дело, свадьбы… Любой невесте покраше перед женихом вырядиться хочется. Ужо на пути обратном чую, все какие-то подозрительные девки попадаться стали… Зыркают так и косами сзади зазывно машут! От, думаю, не иначе как на меня, милицейского сотрудника, покушение злобное мыслят. А кто против милиции злоумышлять может? Тока Настасья-разбойница! Да ведь как ее узнать? И тут меня, неразумного, словно обухом по башке озарило! Вы ведь сказать изволили, будто коса у ней фальшивая… Ну что ж, проверка – дело нехитрое и для девиц невинных сплошь безобидное. Ошибусь, так и извиниться не побрезгую. Хвать самую подозрительную за косу! Ан коса-то и отвалилась, фальшивка полная… Тока рыжих волос под ней не оказалося. И что вы думаете – как есть извинился! Честь милицейскую не уронил! За другую подозрительную взялся…
Я схватился за голову. Баба Яга побыстрее вытолкала Митьку от греха подальше. Исправить его не под силу даже могиле! Это мой крест… Делать нечего, пришлось идти на базар. Двое стрельцов тащили с собой фальшивые косы, щедро раздавая их всем разобиженным. За этим неблагодарным занятием меня и застала смешливая Олена… Видимо, она шла от дядиной лавки на базар, в руках у нее была пустая корзинка.
– День добрый, Никита Иванович. Опять по службе бегаете? Ой, да вы тут косами торгуете…
– Здравствуйте, Олена, – почему-то смутился я – эта девушка обладает удивительной способностью вгонять меня в краску. – Никакой торговли нет, мы их просто так раздаем всем пострадавшим.
– Так?! – не поняла она. – В подарок, что ли? Это как же, интересно, надо пострадать, чтоб тебе сердобольная милиция фальшивую косу в утешение подарила… да еще с бантиком?!
– Это Митя…
– Где?
– Ну, в смысле все это из-за Митьки нашего. Он по заданию искал на базаре фальшивые косы, чтобы выяснить, не пользовалась ли та самая Настасья черным париком, и случайно оборвал несколько… Видимо, плохо привязывали.
– Случайно? Оборвал? Такую кучу?! Ну, это точно плохо привязывали, другой причины нет… Вот мою, настоящую, попробуй оторви! Разве вместе с головой…
– Нет, – постарался припомнить я, – скальпов он вроде не приносил.
– А что же, на мельнице у родителей Настьки не оказалось?
– Знаете, Олена, там вообще нет никакой мельницы. Меня просто заманили в засаду, подсунув вам заведомо ложные сведения. Вы кому-нибудь говорили о своем визите в отделение?
– Может быть… – Она так мило наморщила носик, что я расплылся в невольной улыбке. – Может, и говорила подружкам. А может, нас вместе видели, мы ведь не в первый раз встречаемся.
– Надеюсь, и не в последний… – Мне таки удалось многозначительно козырнуть. – Прошу простить, но служба зовет.
– Служба-а… – вздохнув, протянула Олена. – Видела, видела, как стрельцы ваши дьяка какого-то прямо на улице в охапку ухватили. Все на одного, он и пикнуть не посмел… За что ж вот так людей ни с того ни с сего хватают, а?
– В интересах следствия.
– А человеку позор на всю жизнь…
– Дьяк очень важен, – постарался объяснить я. Мне и самому не нравился такой произвол, но иного выбора не было. Что за черт?! С чего это я вообще оправдываюсь? Хочу казаться лучше, чем есть. – Филимон Груздев – единственный свидетель по делу о краже и последующих убийствах. Может быть, его и задержали с нарушением уголовно-правовых норм, но зато у нас в отделении он в безопасности.
– Неужели… убить могут?!
– Могут, Олена. Так же, как убили других…
– Я… помолюсь за вас, Никита Иванович, – тихо пообещала она и не оборачиваясь заспешила по улице.
Все понимающие стрельцы подошли, когда она скрылась из виду.
– Дело сделано, батюшка сыскной воевода. Недовольных вроде больше нет… Вот две косы даже лишними остались, куда девать-то?
– Повесьте на забор, может, кому и понадобятся. Возвращаемся назад, скоро ужин.
…День действительно приближался к шестому часу, наступал мягкий, прохладный вечер. Митька с Еремеевым болтали у поруба, Баба Яга что-то стряпала у печки, и я мог позволить себе расслабиться. Ужинать не хотелось совершенно, сквозь распахнутое окно светило удивительно ласковое предзакатное солнышко. Золотистое сияние заливало близлежащие домики и деревья, издалека доносился малиновый перезвон колоколов, и казалось, что весь мир погружен в счастливое, томное безделье. Не было преступности, не было крови, не было зла и насилия, все растворилось в дремотном солнечном благодушии… Я почти
