Кастил прижал руки к моей спине, а я перевела взгляд с выходца на королеву и затем на Малика, который не сводил глаз с неподвижного тела.
– Что?.. – Я заставила себя перевести дух. – Что с вами не так? – спросила я королеву, глядя на мертвую женщину, на кровь, расплывающуюся под ее рукой…
Один палец шевельнулся.
Я ахнула, а Кастил подался вперед, прищурившись. Дернулся другой палец, а затем и рука. Через секунду все тело начало двигаться, спина выгнулась, а рот открылся. Судорожно хватая ртом воздух, она прижала руку к месту, где была рана на груди, пронзившая ее сердце. Она села, моргая, а затем поднялась на ноги и посмотрела на нас теми же безжизненными глазами.
– Та-да! – провозгласила королева, щелкнув пальцами.
Киеран отшатнулся назад.
– Что за херня?
– Эта херня – выходец, – ответила королева. – Их не так легко убить. Можешь пырнуть их кровокамнем или любым другим камнем. Перерезать горло. Предать огню. Отрезать руки и ноги и бросить умирать – они все равно вернутся целыми. – Она улыбнулась выходцу почти с теплотой. – Они всегда возвращаются.
«Они всегда возвращаются».
Содрогнувшись, я уставилась на девушку, не в силах понять, как такое возможно. Это было не то же самое, что исцелить кого-то или даже вырвать из объятий смерти. Сомневаюсь, что от моего прикосновения могли бы отрасти отрубленные части тела.
– А что насчет голов? – поинтересовался Кастил. – Они тоже отрастают?
Улыбнувшись шире, королева кивнула.
– Невозможно, – выдохнул Делано.
– Хотите, покажу? – предложила королева.
– Нет, – быстро сказала я. Отчаяние выходца все еще отзывалось в моей душе. – Нет необходимости.
Королева казалась слегка разочарованной, а Эмиль потер ладонью грудь.
– Это… мерзость перед богами.
Выходец промолчала, но заговорила королева.
– Для некоторых – да.
Я вспомнила, что сказал Никтос. Он был прав. Это мерзость жизни и смерти.
– Как? – выдавила я. – Как их создают?
– Это не так просто. Они рождаются – третьи сыновья и дочери смертных родителей. Не у всех есть эта… особенность, и те, кто ее имеет, ничем не примечательны, если ее не обнаружить.
Во мне зародилось тошнотворное понимание. Дети, которых отдают на Ритуале. Вот чем становятся некоторые из них.
– Чтобы убедиться, что они достигли полного потенциала, нужна кровь короля или предназначенного, но, по-видимому… – Она окинула взглядом принца Малика. – У меня этого больше нет.
Малик, словно извиняясь, улыбнулся.
– Ну а остальное не так уж важно, – заявила она. – У меня их много. Достаточно для войска, которое вам никогда не одолеть.
Йен… не преувеличивал. Как можно сражаться с войском, которое все время восстает после падения? Могут ли стражи Никтоса победить их?
– Итак… – протянула королева Илеана. – Вот против чего вы будете воевать. – Ее темные глаза остановились на мне. – Война Двух Королей так и не закончилась. Было всего лишь затянувшееся перемирие. Вот и все. А теперь вы должны понять, насколько безнадежно верить в то, что вы можете сражаться с Солисом.
– Тогда почему вы не захватили Атлантию? – спросил Кастил.
– Половина моего войска погибнет или заблудится, переходя через Скотос. В тумане даже выходцам придется несладко. Кроме того, я не хочу, чтобы народ Атлантии меня ненавидел. Я хочу их уважения. Их преданности. А не ненависти.
– Что ж, – сказал Кастил. – Этот корабль уже уплыл.
– Чувства можно изменить, – небрежно сказала она. – Особенно если их королева – дочь королевы Солиса.
– Вы моя мать? – хрипло рассмеялась я. – А я думала, что бабушка.
– Не знаю, зачем тебе так сказала та глупая сука, – ответила она. – Герцогиня Тирман была преданна, но умом не блистала.
Я недоверчиво покачала головой.
– Утверждение, будто вы моя мать – нелепая ложь. Поверить не могу, что вы подумали, будто я приму всерьез это заявление.
– О, пожалуйста, не говори, что ты все еще веришь, будто Коралена – твоя мать. Эта изменница не вынашивала тебя девять месяцев, а затем не кричала от боли, принося тебя в этот мир, – бросила она, поднимаясь по широким ступеням, окружающим зал и ведущим к нише с занавешенным окном.
– И не вы тоже, – прорычала я.
– Вот как?
– Вы вампир. – Кастил прижал руку к моей пояснице. – Вы не можете иметь детей.
– Она не вампир, – сказал Йен, глядя на меня с искаженным лицом. – И она говорит правду. Она твоя мать.
– Коралена была матерью Йена. Леопольд был его отцом, – сказала королева Илеана, ставя пустой бокал на мраморный подиум. – Только теперь я поняла, что слуг в зале больше не было. – И Кора была моей самой любимой прислужницей – самой доверенной. Я поручила ей заботиться о тебе, чтобы никто из моих врагов не мог использовать тебя, мое дитя, против меня. А у многих хватало глупости, чтобы попытаться. Я доверяла ей, а она предала меня. Она и ее никчемный муж решили, что могут тебя похитить. Видимо, она узнала о моих намерениях выдать тебя замуж за принца Малика и наконец объединить два королевства, и она этого не одобряла.
Мое сердце бешено стучало.
– Кстати, Коралена пережила нападение. Как-никак, она была выходцем. – Илеана погладила рубиновые цепи на поясе. – Однако она не пережила моего гнева.
Я содрогнулась, и Кастил обхватил меня за талию.
– Я этого не хотела. Это ранило меня сильнее, чем ты можешь подумать. Она была мне как дочь и предала меня.
Королева глубоко вздохнула и жестом велела рыцарю отойти от занавешенного окна.
– Я не вампир. И мое имя не Илеана – это не первое мое имя. – Она взялась за края портьеры, и я вцепилась в руку Кастила. – А первое имя, с которым я родилась, вы, наверное, слышали. Это имя – Избет.
Глава 46
Шок, прокатившийся по залу, поразил всех.
– Да, та самая Избет, – продолжала она, проводя рукой вниз по портьере. – Я была возлюбленной короля Малека – его поверенной, его подругой, его… его всем. И я твоя мать…
Она оглянулась через плечо на Кастила и крепче сжала портьеру.
– Она забрала это. Она отравила меня белладонной. Можете в это поверить? Такая пошлость. – Она скривила губы. – Если бы Малек не нашел меня вовремя, я бы здесь не стояла. Но он меня нашел. Он… знал, что что-то неладно.
Она прижала руку к груди и словно удерживала нас всех в напряженном молчании.
– Мы были сердечной парой. Он бы ради меня пошел на все.
Королева Илеана… Нет, если она говорит правду, то – королева Избет – запрокинула голову.
