ведь испорчены могут быть продукты. Вы знаете... а кто знает? А может быть, порчена. Продукты могут быть порченые. «Вдруг я умру», — говорит. «Они, может, испортились, э... Ботулизм или там.. что-нибудь. «Нельзя, — говорит, — есть это. Давай, — говорит, — я, — говорит, — попробую, потом...» — говорит. А у нас тогда было всего две коровы на колхоз. Приехали после войны. Две коровы на колхоз! Так, вот, молока иногда давали пол-литровую банку. А потом я училась. Я потом училась уже. Ездила в этот... в институт ездили. Пешком всё ходили — тогда не было транспорта. Вот, первое время, вы знаете, приехали в сорок пятом году, вот, так посмотришь на дорогу, выйдешь — если пройдет машина какая-то или человек, повернешься и смотришь: идет человек — радуешься человеку. Потому что так было одиноко. Тогда еще не было, вот, так вот. А сейчас эти... сейчас всё загрузили транспортом. Ну, в общем так, помаленьку... я закончила институт. Поехала на работу, была направлена на работу не сюда. А потом уже здесь оказалась. Вот... работала, вот, в школе в этой. И сейчас еще работаю в этой школе. Так что, вот, таким образом [Угощает исследователей кофе].
ФИ А Вы давно уже живете в этом доме?
С С шестидесятого года я живу в этом доме. Так что большой срок. Правда? Вот... но сюда, в этот дом... мы думали, что есть... кто-то, есть хозяин этого дома. Но мы хозяина дома... Вот, в другие дома еще приезжали, а к нам нет. Не было хозяина дома. Я думала, что, может быть, есть. А когда-то приезжали к нам., редактор газеты «Куркиёкилайнен» приезжал. Был у нас. Но он умер. Это первый был, который... и... Вилхо... ой, как же Вилхо фамилия-то? Забыла, как Вилхо фамилия. Он живет в «Труде»... он живет в другой... [Угощает исследователей рыбниками и печеньем.) <...>
И А вот, Вы, когда сюда приехали, какое первое впечатление у Вас было?
С Я вам хочу сказать... у меня до сих пор остался о Куркиёках восторг [первозданный], который... я видела Куркиёки в таком виде. Самое начало. Это настолько красивый поселок был. Во-первых, сейчас нет таких красивых домов — уже часть исчезла, да. Вот, исчезла, вот, церковь. Это в первую очередь... это что-то... Я говорю настолько, так невозможно... [тоска] по ней. Я говорю, вот до сих пор. Вот у Антонины Витальевны был сделан снимок, вот, этот, зимней церкви. А потом он нарисовал уже картину когда. Вот, снимок сделан, вот, гостиницы. И тут стояла, вот, эта береза. Она такая некрасивая. А так она красиво получилась, эта береза. И вот, этот... мне так нравится этот пейзаж. Вот, в эту церковь., мы когда приехали, у нас тогда был клуб в ней. Тогда был клуб. И там еще стояли, вот, эти, вот, все скамейки, вот для того, чтобы, вот, положить на спинки-то вот, такая специально, да, подставочки. Такая красивая. Там орган был в этой церкви. Она же с органом, эта церковь [была] Поселок, здания, конечно, были все красивые. Во-первых, краска не выцвела, всё кра.. да даже наша аптека, и то она была другим совершенно.. это... поселок. Вот, там, где «Меркурий»[166], вот, там, где почта, вот, напротив были посажены, вдоль дороги были посажены розы. Вот, такие шапки — красные розы. Вот, такие шапки! И очень много было вообще здесь много было очень зелени. Очень было красиво. Школа сама изумительно красивая, школа была, вот. Деревянное здание, которое сгорело во время войны, это здание. В котором я училась, оно изумительно красивое было. Школа. И впечатление о поселке: он чистенький, ухоженный, такой хороший. Но тогда не было такой загруженности поселка ни техникой, ни людей. Тогда было мало людей. Тогда было мало людей. И мы когда уезжали отсюда — вот, война началась — эти многие здания вдоль дороги, многие здания, они уничтожены, эти здания вдоль дороги. Красивейшие здания. От Палховской дороги — тут Палхо[167] — вот, подъезжаешь. Они сожжены. Это все сожжено. Во время войны это сожжено. Школа во время войны сгорела. Школа.
И А орган куда делся?
С А орган вывезли в Финляндию. Орган был вывезен.
И Давно?
С Ну, это было вывезено, по-моему, еще... сороковой или сорок первый — где-то, вот, эти годы орган вывезен туда, в Финляндию. Его не было уже, когда мы были... там органа уже не было. Органа. А то, что... Вот, заходишь — всё помещение, там же... такие, как балкон, там красиво это было. Вот, это я помню, вот, это всё. Но... я... мне было двенадцать лет. Я вспоминаю тогда, вот... в сороковом году, как приехали. Как это было, вот, эти вещи.
И А в школе было что-нибудь такое необычное... чего-нибудь?
С В школе? Очень красивые были парты. Что удивительно, парты были... вот, мы сейчас, вот, парты имеем... у нас есть... [светлые] парты были... Там парты были, знаете, какого... для одного человека парты были. И есть часть парт... были... для одного человека, а часть — для двух. И так что... светлого... они, вот, как сейчас делает, по-моему, в Прибалтике делает, вот, — у нас привозили — под цвет березы. Они, вот, просто полированные такие, эти, вот, такие, вот, парты. И открывались, вот, так, вот, — крышка, вот, так открывалась, туда кладешь свое всё. А тогда же были чернильницы еще непроливайки. Тогда же авторучек не было. Так, для чернильницы было специально, вот, такоё — лоточек. Туда, вот, поставишь, под дырочку, и, пожалуйста, чтобы и очень были красивого цвета столы. Под цвет, знаете, малахита. Зеленоватого, вот, салатного малахита, вот, такой вот. Столы были, вот, такого цвета. Такие столы. Очень красивые. Даже некоторые, вот, как занавеска, вот, это вот некоторый... вот, такой... цвета были столы. Очень красивые были столы. И потом, что запомнилось в школе, вот., у нас коридор был широкий-широкий коридор. А... для того, чтобы праздники проводить, — одна стена была раздвижная. Вот, раздвигали стену и два класса соединяли. И тогда эти два класса — вот, Новый год проводили, вот, помню, праздники, вот, проводили. Соединяли два класса. И у нас учитель географии был — Сулканен Тойво. Учитель географии. Я как сейчас... А он еще тогда холостой был, но он... у него со зрением что-то было не очень нормально. У него... он... зрение было повреждено. Вот, я
