и ей оставалось целых полтора часа для того, чтобы добраться до офиса. Поэтому перед тем, как выдвигаться, она решила быстро перекусить в кафе. Выбрав себе кусок сырного пирога и заказав кофе, она уселась за столик, поставила рядом пакеты с покупками, и огляделась. Здесь тоже почти не было людей, лишь крайний столик был занят какой-то девушкой, увлечённо просматривавшей что-то в своем смартфоне. В Москву Дана вернулась неделю назад. Успела встретиться с Киром и Викой, разобрать накопившиеся за время своего отсутствия дела и даже принять несколько пациентов. Судя по сообщениям от Марьян, та на днях собиралась вернуться к мужу и сообщить ему, наконец, радостную новость.
Телефон издал сигнал входящего сообщения, и она улыбнулась, увидев имя Роланда. Что-то едва уловимо кольнуло затылок, но она не обратила внимания. Принесли разогретый пирог и кофе, и она с аппетитом принялась за еду. Мимо кто-то прошёл, но она не заметила, погружённая в чтение сообщений от Роланда. Только когда перед ней выросла человеческая фигура, тень от которой упала на экран смартфона, она нахмурилась и подняла голову.
– Арина!
Перед ней стоял широкоплечий коротко стриженный мужчина с крупными чертами лица. Виски его слегка поседели, но это ему очень шло. Мозг лихорадочно выискивал имя в закоулках памяти.
– Сеня! – это имя вырвалось наружу, прежде чем она успела что-либо осознать.
– Точно! Только я теперь Виктор. Можно присесть к тебе?
– Конечно.
Пока он усаживался, она внезапно услышала, каким именем он её назвал, будто эхо этого звука только сейчас дошло до её ушей.
– Слушай, извини меня, – проговорила она, подбирая слова и думая, как бы получше объяснить ему свое новое имя и то, что она, хоть убей, не помнит, откуда знает этого человека. Да, это его фото показывала Татьяна во время видеозвонка, но ведь уже тогда он утверждал, что он знает её.
– Понимаешь…
– Ща, подожди, – он вскочил и отошёл, чтобы заказать что-нибудь себе.
Вернувшись, он снова сел и положил свою руку на её.
– Меня тоже когда-то звали иначе, – сказал он тихо, – можешь ничего не объяснять.
– Да, но… ты же… мы с тобой вместе работали? Извини, я не помню.
Её умоляющий взгляд наткнулся на его успокаивающую улыбку.
– Да, мы с тобой работали в ресторане в Ростове. Много лет назад.
Те события почему-то казались ей начисто выбеленными в памяти, изредка всплывая не то ассоциациями, не то кусками, вырванными из контекста.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, стараясь перевести разговор на недавние события.
– Сейчас намного лучше. Уже неделю как. Словно в голове проясняется, знаешь… перестало видеться всякое… Таня говорит, и во сне перестал бродяжничать. Этот факт её радует больше всего.
– Это замечательно, – обрадовалась Дана, – я только на днях приехала. Мы с твоей женой собирались встретиться…
– Надеюсь, ты продолжишь придерживаться своей легенды о том, что мы не знакомы, – теперь уже его слова прозвучали почти умоляюще, – я тогда был в полном неадеквате, поэтому и проговорился. Но лучше ничего Тане не рассказывать. Можешь всё списать на мой параноидальный бред, я не обижусь.
– Хорошо, – кивнула она, но по лицу он видел, что она не особенно понимает, о чем речь.
– Ладно, – вздохнул он, – я не знаю как это возможно, но после выбывания и обнуления у меня остались кое-какие воспоминания. Это как… сбой системы, что ли… В матрице.
– После обнуления? – переспросила она, и внезапное осознание заставило её в ужасе прижать руки к губам, – ты…. ты…. хранитель?
Последнее слово она почти прошептала. Вилка, выпавшая из рук, со звоном стукнулась о блюдо.
– Был. Я – отказник, – сознался Семён, активно жуя, – черт, вкусный пирог!
– Но как? Как ты…. получается, что там, в Ростове ты был на задании?
– Да. Я его и не вспомню уже. Пытался, но это как об стену биться – бесполезно. Когда Таня сказала мне, что я хожу во сне, и я ещё стал патлатого видеть повсюду, я понял, что мне скоро крышка.
– Это ты про того человека, что тебе мерещился?
– Да. Он сгорел тогда на «Причале», во время пожара, а я упал с крыши и сломал руку и ключицу. Всё зажило, но я после этого отказался работать и попросил обнулить меня. Сам.
– О, Господи.
Она отодвинула от себя тарелку, внезапно ощутив подкативший к горлу тошнотворный комок. Он замахал на неё.
– Успокойся ты. И забудь. Всё давно в прошлом. И у меня все прошло.
– Просто так прошло, само собой? – недоверчиво спросила Дана, доставая из сумки бутылочку с водой и делая глоток.
– Нет не само собой. Я чувствовал, что ты тоже в опасности, как и я. Я постоянно видел огромную белую крысу. Очень пушистую и очень напуганную. Рядом с тобой. А позади тебя всё время маячила огромная тёмная тень.
Он глотнул кофе.
– Знаешь, – сказал он, – когда мне всё это стало мерещиться, я тоже позади себя всё время чуял чёрную тень. Поэтому и знал, что мне конец. Поэтому и за тебя испугался.
– Это добрая крыса, – проговорила Дана почти весело, – там всё обошлось. И с тенью мы подружились.
Семен издал глубокий вздох облегчения и кивнул, словно его надежды на лучшее оправдались.
– Даже не хочется тебя ни о чём расспрашивать. Ты только подтверждаешь мою догадку.
– О чем это? – поинтересовалась она.
– О том, что это ты меня спасла. Ты что-то там сделала, и эта тварь отступила.
– Не называй его так, – попросила Дана, опуская глаза, – он не тварь.
– Ну не важно. Он бы забрал меня, это точно. Так что я тебе очень благодарен. Если что – обращайся с любыми вопросами. Я добро помню.
– Тебе не за что меня благодарить, – сказала Дана, – я просто защищала самое себя. Разумеется, я рада, что и тебе попутно помогла, но это вышло не нарочно.
– А окно? – он поймал её взгляд и снова взял за руку, – да я раза три точно из него выйти пытался.
– Как это? Ты же был в клинике. Когда Татьяна мне звонила, ты…
– Она забрала меня, – сказал он, – как только я успокоился, сразу попросила врача отправить меня домой. Её мама с нами жила несколько дней, они дежурили по очереди ночами. Я и до этого пару раз во сне пробовал в окно выйти, Танюша просто вовремя просыпалась. Она сказала мне, что ей снились сны про меня всякие. Но когда ты её предупредила, она уже не сомневалась. Так что не говори, что мне тебя не за что благодарить.
Дана покраснела, но, обдумав сказанное, твёрдо произнесла:
– Ты
