— С чего бы мне вам верить? Покажите значок.
— Я частный сыщик, работаю по найму, мсье Лорсон, и к префектуре не приписан, но вы можете навести справки, вот моя карточка.
— Вы торгуете книгами?
— Да. Вот мой адрес, мсье Лорсон. Прощайте. — Виктор приподнял шляпу.
— Мсье, подождите! Вернитесь! — крикнул Мартен Лорсон.
В хибаре стоял полумрак и сильно воняло навозом. Виктору очень хотелось прикрыть нос платком, но он удержался.
— Гамаш и вправду за вас поручился?
— Говорю вам, он мой друг.
— Назовите его по имени.
— Альфред.
Мгновенный ответ Виктора развеял сомнения Лорсона. Он тяжело вздохнул и спросил, понизив голос:
— А вы не донесете легавым?
— Клянусь, что не донесу.
— Сигаретки не найдется?
— Конечно, найдется.
— Душу продам за несколько затяжек. — Мартен Лорсон протянул руку, но тут же спохватился. — Простите мне дурные манеры, я остался без денег, потерял работу и последние четыре дня побираюсь. Можно?
— Берите всю пачку.
— Простите за любопытство, мсье… Легри, но почему вас заботит моя безопасность?
— Вы, возможно, удивитесь, но я не только держу книжный магазин, но и пишу романы, поэтому меня интересуют преступления. Я их расследую — для себя, и платы, конечно, никогда не беру.
— Премного вам благодарен, — сказал Мартен Лорсон.
— А теперь позвольте мне задать вопрос.
— Слушаю вас.
— Что именно вы видели?
Мартен Лорсон закурил вторую сигарету.
— Я должен облегчить душу. Расскажу, как запомнил. Это не значит, что все произошло именно так — я много выпил и было темно…
Он описал женщину в маске, рассказал, как появился тип в мягкой шляпе, задушил ее, потом сбежал и почему-то вдруг вернулся. Мартен запинался, глотал половину слов, а в самом конце рассказа полез в карман мятого сюртука и достал серебряную цепочку с медальоном, на котором был покрытый эмалью стоящий на задних ногах единорог.
— Я подобрал это рядом с телом. Заберите его, он жжет мне руку. Этот талисман приносит несчастье, — шепотом сообщил он.
— Почему вы так считаете?
— С тех пор, как я его нашел, мне не везет.
Медленно, сгорая от желания стать единоличным владельцем материальной улики, Виктор сунул украшение в карман.
— Вы останетесь здесь?
— А вам что до того? — к Мартену Лорсону вернулась подозрительность.
— Вы можете мне еще понадобиться, ведь расследование только началось.
— Я сам с вами сам свяжусь.
— Я побеспокою вас только в крайнем случае, — настаивал Виктор. — Возможно, это вам пригодится… — и он протянул Мартену пять франков.
Тот поколебался мгновение, потом все-таки взял деньги, но тут же застыдился и решил вернуть монету.
— Нет-нет, оставьте себе, — сказал ему Виктор.
— Спасибо. Чертова жизнь… Знаете, мсье, я не всегда был таким…
— Догадываюсь. Прощайте.
— Совместители и бабы — вот погибель министерств! — проорал Лорсон в спину Виктору.
На выходе тот натолкнулся на толпу людей и остановился, не веря своим глазам: мужчины стояли отдельно от женщин, и все по очереди пили что-то красное и жидкое, принимая кружку из рук мясника.
Виктора прошиб холодный пот. Это было уже выше его сил.
— Встаньте в очередь! — приказал ему полицейский.
Он отрицательно покачал головой. Чувство реальности ускользало от него. Он прислонился к решетке и закрыл глаза. До него доходили слухи об этом обычае: считалось, что теплая свежая кровь исцеляет от астении и туберкулеза.
Дрожа всем телом, задыхаясь от запаха крови, он прошел через морозильный цех и оказался на берегу канала Урк. Бродячий пес равнодушно взглянул на него и вернулся к изучению помойного бака. Снег перестал.
Кэндзи ничем не выдал своего раздражения, когда его компаньон уже в который раз явился в лавку только к полудню. Он сел за стол и принялся невозмутимо редактировать весенний каталог. Но, внешне спокойный, кипел от гнева. «Никакого чувства долга! Меня воспринимают как предмет мебели! Все меня бросили!»
Айрис, его драгоценная девочка, центр его вселенной, совсем отдалилась: увлеклась Жозефом, этим самовлюбленным приказчиком, и вышла за него замуж. Тот после свадьбы стал просто невыносимо дерзок. А вскоре покой в доме будет нарушен воплями и капризами младенца. Эфросинья Пиньо — просто деспот. Виктор выполняет свои обязанности спустя рукава. Воистину, стареть — все равно что пить слишком горький чай. Или дело в том, что он слишком долго один? Кэндзи ощущал некую интеллектуальную расслабленность: груз прожитых лет гасил эмоции, но ему все еще хотелось заглянуть «за горизонт».
Внутренний голос нашептывал ему: «Живи своей жизнью! Ничто не мешает тебе снять квартиру в городе». Кэндзи разрывался между привязанностью к семье и жаждой независимости и не мог решиться покинуть дом номер 18 на улице Сен-Пер и книжный магазин «Эльзевир», которому отдал многие годы упорного труда.
Идея бегства пришла ему в голову накануне Нового года, когда он получил письмо от соблазнительной Эдокси Аллар, бывшей Фифи Ба-Рен, а ныне княгини Максимовой. Она уверяла, что не забыла о Кэндзи в ледяном Санкт-Петербурге и вскоре вернется в Париж. Впрочем, Эдокси больше не занимала мыслей Кэндзи, он мечтал о матери Таша Джине Херсон, воображая, как она переступит порог гарсоньерки,[301]которую он пока еще не решился снять.
«Но под каким предлогом заманить ее к себе? Как соблазнить умную, образованную и благочестивую женщину, уже немолодую, но выглядящую так молодо? Женщину, которая примет меня таким, каков я есть?»
Для начала он попросит ее совета насчет совершенно безобидных вещей — как отделать квартиру, какого цвета занавески выбрать. Потом откроет ей парочку секретов и заставит смеяться…
Кэндзи нравилось сочинять прелюдию к любовным отношениям, обещавшим наслаждения, сильные чувства и надежды на будущее.
Скудная дневная трапеза заставила его принять решение. Виктор остался завтракать, и раздраженная Эфросинья, которая терпеть не могла подобные сюрпризы, объявила, что урежет порции, потому что готовила на четверых, а не на пятерых. Достойная матрона подала салат из стеблей сельдерея и бобы под соусом бешамель. Овощное меню вполне подходило Айрис, но не могло утолить голод мужчин. Не желая навлечь гнев Эфросиньи, которая отказывалась присесть, пока они не опустошат тарелки, Виктор, Жозеф и Кэндзи отдали дань ее стряпне и надеялись насладиться апельсиновым бланманже, но тут Айрис перестала жевать, незаметно вытащила пальчиком изо рта какой-то кусочек и принялась его разглядывать.
