Она подняла сабли с палубы; когда моряк перед ней выдернул саблю из тела Идрины и та упала, он неожиданно обнаружил у себя в груди клинок Замиры. Бой становился победоносным, и Замира начала действовать автоматически — сабля поднималась и опускалась на кричащих людей Роданова, смерть окружающих превратилась в оглушительную красную какофонию. Летели стрелы, ноги скользили по крови, корабли качались на воде, превращая происходящее в кошмарный сон.
Прошли минуты (или века), прежде чем она обнаружила рядом с собой Эзри: она оттащила Замиру от борта. Люди Роданова отступили, чтобы перегруппироваться; палуба была усеяна мертвыми и ранеными; уцелевшие моряки Замиры спотыкались о мертвых и падали.
— Нет. — Эзри была вся в крови, кожаные доспехи иссечены, волосы встрепаны, но казалась невредимой.
— Не знаю, капитан.
— Нарсин мертва. Утгара не видно с начала боя.
— Дракаста! — послышался голос, перекрывший стоны и шум с обеих сторон. Голос Роданова. — Дракаста! Прекрати сопротивление! Все, прекратите сражаться! Дракаста, слушай!
12
Роданов посмотрел на стрелу, вонзившуюся в его правое предплечье. Болезненно, но глубокой резкой боли, говорящей о том, что задета кость, нет. Он поморщился, взялся левой рукой за наконечник, чтобы тот не дергался, и правой сломал древко у самого наконечника. Ахнул, но теперь можно потерпеть, пока он не займется раной по-настоящему. Он снова поднял дубину, стряхнув с нее кровь на палубу «Подарка».
Идрина мертва; прах побери, она пять лет была его первым помощником на этой чертовой палубе. Он пытался дубиной проложить дорогу к ней, раскалывал щиты и отбивал копья. На него набросилось с полдюжины моряков с «Орхидеи», но он совладал с ними. Дантьерра он сбил ударом в бок. Однако места слишком мало, а качка слишком непредсказуема, да и его моряков вокруг недостаточно. Замира понесла тяжелые потери, но к этой минуте и он оказался в тупике. На корме бой не идет… по-видимому, это означает, что шлюпки тоже потерпели неудачу. Дерьмо! Не менее половины его экипажа погибло. Время преподнести второй сюрприз. Его крик с призывом прекратить бой был условным сигналом. Ну вот, последняя игра, последняя партия, последний расклад карт.
— Замира, не заставляй меня уничтожить твой корабль!
— Убирайся в ад, клятвопреступник, сукин сын! Давай дерись, если у тебя остались люди, готовые умереть!
Локки оставил Джабрила, Мамчанса и его помощника — наряду со светильником смерти, конечно, — защищать корму. Они с Жеаном кинулись вперед, сквозь воздух, непривычно свободный от стрел, мимо груд мертвых и раненых. Громко стуча искусственной ногой по палубе и одной рукой таща за собой Раска, проковыляла ученая Треганн. Посреди палубы Утгар крюком вскрывал люк главного трюма. У его ног стояла кожаная сумка; Локки решил, "что он выполняет какое-то поручение капитана, и не обратил на него внимания.
Дракасту и Дельмастро они нашли на носу, с двумя десятками уцелевших моряков; они смотрели на вдвое большее количество пиратов с «Подарка». Эзри обняла Жеана; она, похоже, пролила много крови, но сама не потеряла ни капли. Здесь казалось, что у «Орхидеи» вообще нет палубы — только толстый слой мертвых и почти мертвых. Кровь ручьями стекала через шпигаты в море.
— Мне еще рано! — ответил Роданов.
— Эй! — крикнул Утгар с середины палубы. — Эй, Дракаста!
Повернувшись, Локки увидел у Утгара серый шар примерно восьми дюймов в диаметре, с необычно лоснящейся поверхностью. Утгар левой рукой держал шар над открытым люком трюма, а правой сжимал что-то торчащее из верха шара.
— Утгар, — сказала Дракаста, — какого дьявола ты…
— Ни с места! Вы знаете, зачем нужна эта штука!
— Боги на небесах! — прошептала Эзри. — Не могу поверить.
— Что это? — спросил Локки.
— Плохие новости, — ответила она. — Очень плохие новости. Это шар «проклятие кораблей».
Жеан слушал ее короткое объяснение.
— Алхимия, черная алхимия, и невероятно дорогая. Нужно быть сумасшедшим, чтобы прихватить ее в море. По той же причине большинство капитанов остерегаются горящего масла. Но это гораздо хуже. Эта штука целиком накаляется добела. К ней невозможно притронуться, невозможно даже подойти. Оставь ее на палубе, и она прожжет корабль насквозь и все на нем подожжет. Дьявольщина, да она даже воду может зажечь. И уж точно не гаснет, когда ее заливают водой.
— Утгар, — сказала Дракаста, — предатель, как ты мог…
— Предатель? Нет. Я был человеком Роданова еще до того, как поступил на «Орхидею». Ясно? Я хорошо служил вам, Дракаста, а сейчас просто выполняю свою другую работу.
— Застрелите его, — сказал Жеан.
— Штука, которую он держит, срабатывает от толчка, — сказала Эзри. — Если он шевельнет правой рукой или если мы убьем его и он ее выронит, она сразу вспыхнет. Для того она и существует, понятно? Один человек может держать в заложниках сотню, если стоит в нужном месте.
— Утгар, — сказала Дракаста, — Утгар, мы выигрываем бой.
— Могли выиграть. Почему, по-вашему, я вмешался?
— Утгар, пожалуйста. На корабле множество раненых. А внизу мои дети.
— Да. Знаю. Поэтому вам лучше сложить оружие. Отступите к правому борту. Лучникам спуститься с мачт. Всем успокоиться — и я уверен, Дракаста, что для всех, кроме вас, все закончится благополучно.
— Чик по горлу — и за борт! — закричала Треганн, появляясь на верху трапа с юта с самострелом в руке. — Таким будет благополучный исход, Утгар? — Она оперлась о поручень и подняла самострел к плечу. — На корабле полно раненых, а это моя ответственность, гнида!
— Треганн, нет! — крикнула Дракаста.
Но дело было сделано: Утгар дернулся и пошатнулся, когда стрела впилась ему в спину. Серый шар наклонился вперед и выпал из его левой руки; падая, он потянул из правой руки Утгара тонкий белый шнур. Утгар упал на палубу, а шар исчез в открытом люке.
— Дьявольщина! — сказал Жеан.
— Нет, нет, нет, — прошептала Эзри.
— Дети, — заговорил Жеан. — Я сумею их вытащить…
Эзри в ужасе смотрела на грузовой люк. Посмотрела на Жеана, потом снова на люк.
— Не только они, — сказала она. — Весь корабль.
— Иду, — сказал Жеан.
Она схватила его, обняла так крепко, что он едва мог дышать, и прошептала на ухо:
— Будь ты проклят, Жеан Таннен. Ты это сделал… и сделал таким трудным.
И она ударила его в живот — неожиданно сильно. Он согнулся от боли, разгадав ее намерение сразу, как только она отпустила его. Закричал, протестуя в бессильном гневе, потянулся за ней. Но Эзри уже бежала по палубе к люку.
