Допрос продолжался уже в более спокойной атмосфере.
Массно, порывшись в кипе бумаг, вытащил очередной листок.
— Вы уличены в использовании для своих таинственных занятий, которые вы ради своего оправдания именуете новым названием «химия», костей животных. Как объяснить эти действия, столь не подобающие христианину?
— Господин председатель, не следует мешать в одну кучу оккультизм и химию. Кости животных нужны мне лишь для того, чтобы превращать их в золу, которая необходима для купелирования расплавленного металла, чтобы выделять золото или серебро, которые в нем содержатся.
— А человеческие кости тоже годятся для купелирования? — задал коварный вопрос Массно.
— Наверно, господин председатель, но, признаюсь, меня вполне удовлетворяют кости животных, и я довольствуюсь ими.
— Для того чтобы вы могли их использовать, животные должны быть сожжены живыми?
— Отнюдь нет, господин председатель. Разве вы варите живую курицу?
Лицо магистрата перекосилось, но он взял себя в руки и лишь заметил, что он по меньшей мере удивлен тем обстоятельством, что во всем королевстве костная зола употребляется одним лишь лицом и с целью, которая «здравомыслящему человеку» кажется сумасбродной, чтобы не сказать святотатственной.
И так как Пейрак презрительно пожал плечами, Массно добавил, что против него выдвинуты также обвинения в святотатстве и безбожии, но они основаны не только на употреблении костей животных, а посему будут рассмотрены позже — всему свое место и время.
И он продолжал:
— Не использовали ли вы в действительности костную золу для того, чтобы вдохнуть жизнь в такой презренный металл, как свинец, и оккультным путем превращать его в благородные металлы — золото и серебро?
— Такая точка зрения весьма близка к схоластическим измышлениям алхимиков, которые утверждают, будто бы при помощи таинственных символов создают материю, в то время как в действительности ее создать нельзя.
— Подсудимый, однако вы признаете, что изготовляли золото и серебро иным способом, чем тот, когда добыча ведется из речного песка?
— Я никогда не изготовлял ни золота, ни серебра. Я только извлекал их.
— Однако люди, разбирающиеся в этом деле, утверждают, что, сколько они ни дробили и ни промывали породы, из которых вы будто бы извлекаете золото и серебро, они не обнаружили там ни того, ни другого.
— Совершенно верно. А вот расплавленный свинец обладает свойством вбирать в себя благородные металлы, которые невидимо содержатся в горных породах.
— Вы хотите сказать, что можете извлечь золото из любой породы?
— Отнюдь нет. Большая часть пород не содержит его совсем или же содержит ничтожные доли. И отыскать эти, весьма редко встречающиеся во Франции породы, которые содержат золото, можно лишь в результате длительных и сложных поисков.
— Но если обнаружить их так трудно, то чем объяснить тот факт, что именно вы один в нашем королевстве научились это делать?
Граф раздраженно ответил:
— Как вам сказать, господин председатель, для этого необходим талант, а вернее, знания и трудолюбие. Я бы тоже мог позволить себе спросить вас, почему Люлли пока что единственный во Франции сочинитель опер и почему вы не пишете их, хотя выучить ноты может каждый.
Председатель от возмущения поморщился, но не нашелся, что возразить.
Судья с невзрачным лицом поднял руку.
— Пожалуйста, господин советник Бурье.
— Я хочу, господин председатель, задать подсудимому один вопрос. Если господин Пейрак действительно открыл секрет получения золота и серебра, то почему же этот знатный дворянин, только что торжественно заверявший нас в своей верности королю, не счел нужным поделиться своим открытием с великим властителем нашего государства, я хочу сказать — с его величество королем, ведь это было не только его долгом, но также еще одним средством облегчить народу и даже дворянству столь тяжкое, хотя и необходимое бремя налогов, которые косвенным образом, в виде различных податей, платят даже освобожденные от них представители закона.
По залу пробежал одобрительный шепот. Каждый почувствовал себя ущемленным, как бы обокраденным этим презирающим всех долговязым, колченогим человеком, который решил единолично пользоваться своим баснословным богатством.
Анжелика почувствовала ту ненависть, с какой публика взирала сейчас на этого искалеченного пытками человека, уже еле державшегося на ногах от усталости.
Впервые за все время Жоффрей посмотрел прямо в зал, но Анжелике показалось, что у него какой-то отсутствующий, невидящий взгляд. «Неужели сердце не подсказывает ему, что я здесь и страдаю вместе с ним?» — подумала она.
После некоторого колебания граф медленно проговорил:
— Я поклялся говорить только правду. Я скажу правду: в нашем королевстве успехи отдельных лиц не только не поощряются, но, наоборот, если человек чего-то добился, его достижением стремится завладеть банда придворных, одержимых честолюбием, поглощенных лишь собственными интересами и дрязгами. А в таких условиях самое лучшее для человека, пытающегося что-то создать, — это молчать и держать свое открытие в тайне. Ибо «не надо метать бисер перед свиньями».
— Ваше заявление весьма серьезно. Вы наносите ущерб престижу короля… и самому себе, — мягко заметил Массно.
Бурье вскочил со своего места.
— Господин председатель, я, как судебный заседатель, выражаю протест против вашего снисходительного отношения к фактам, которые, на мой взгляд, должны быть занесены в протокол как доказательство оскорбления его величества!
— Господин советник, я буду весьма обязан вам если вы дадите мне отвод как председателю этого процесса. Ведь я и сам пытался добиться его, но наш король отказал мне, что, как мне кажется, свидетельствует о его доверии.
Бурье побагровел и сел, а граф тем временем усталым, но твердым голосом объяснял, что каждый понимает свой долг по-своему. Не являясь придворным, он чувствовал, что не в силах будет отстоять свои взгляды наперекор всему и всем. Но разве не достаточно того, что он из своей далекой провинции ухитрялся ежегодно вносить в королевскую казну больше четверти той суммы доходов, которую приносил Франции весь Лангедок? И хотя он трудился не только на свое, но и на общее благо, он предпочитал не предавать огласке свои открытия, боясь, как бы ему не пришлось отправиться в изгнание, разделив тем самым судьбу многих непонятых ученых и изобретателей.
— Короче, тем самым вы признаетесь в том, что ожесточились умом и настроены критически по отношению к государству, — все так же мягко проговорил председатель.
Анжелика снова вздрогнула.
Адвокат поднял руку:
— Извините меня, господин председатель. Я знаю, что еще не пришло время для моей защитительной речи, но я хочу вам напомнить, что мой клиент — один из преданнейших подданных его величества и сам король оказал ему честь, нанеся ему визит в Тулузе, а затем лично пригласив его на свою свадьбу. Поэтому нельзя утверждать, что деятельность графа де Пейрака была направлена против короля и государства, не проявив тем самым неуважения к самому его величеству.
