И тут Арт улавливает нечто необычное.
Он чуть не пропустил.
— Ну-ка, увеличь здесь, дай крупный план, — просит он.
— Зачем? — удивляется Шэг. Он не видит ничего особенного в месте, куда указывает Арт. Скалы, кусты и ничего больше.
Нечто — это тень, отбрасываемая камнями, ничем не отличающимися от миллионов подобных, но эта тень — ровная, с прямыми углами.
— Там здание, — говорит Арт.
Они увеличивают снимок. Изображение зернистое, трудно различимое, но при рассмотрении в лупу обнаруживается затемнение, глубина..
— Мы смотрим на квадратный камень? — спрашивает Арт. — Или на квадратное здание с каменной крышей?
— Кто ж это делает крышу из камней?
— Тот, кто хочет, чтоб дом слился с окружающими камнями.
Они снова смотрят общий план и теперь начинают замечать и другие, слишком правильные, ровные тени и островки кустарника, похожие на аккуратные прямоугольники. Сначала все расплывается, но потом на изображении начинают проступать два здания: один дом поменьше, другой побольше, — и навесы, под которыми могут прятаться машины.
Они накладывают кадр на большую карту. Дом стоит у дороги, ответвляющейся от главного шоссе километрах в пятидесяти к югу от Сан-Фелипе.
Пять часов спустя рыбацкая лодка резво прокладывает себе путь от Пуэрто-Ситоса, борясь с крепким встречным ветром. Лодка бросает якорь в двухстах ярдах от берега, она ощетинивается удочками. А когда чуть смеркается, один из «рыбаков» ложится на палубу и направляет инфракрасный бинокль на два каменных дома.
Он засекает женщину в светлом платье, неверной походкой бредущую к воде.
У нее длинные светлые волосы.
Арт кладет телефонную трубку, прячет голову в ладони и вздыхает. Когда он опять поднимает глаза, на лице у него улыбка.
— Мы нашли ее.
— Может, вы имеете в виду, босс, — «его»? — уточняет Шэг. — Давайте все-таки не смещать фокуса. Главное ведь арестовать братьев Баррера, так?
Фабиан Мартинес все еще в камере, но в общем жизнь ему теперь представляется чуть более приятной.
Встреча с адвокатом прошла успешно, тот заверил Фабиана, что насчет обвинения в распространении наркотиков волноваться ему больше нечего: свидетель правительства не появится на суде, — и информация о soplon передана определенным людям.
Обвинение в торговле оружием — пока еще проблема, но у адвоката есть кое-какая гениальная идея и насчет этого тоже.
— Посмотрим, может, сумею добиться твоей экстрадиции в Мексику, — говорит он. — По делу об убийстве Парады.
— Ты шутишь?
— Ну, во-первых, — объясняет адвокат, — в Мексике нет смертной казни. Во-вторых, потребуются многие годы, чтобы довести дело до суда, а тем временем...
И обрывает фразу. Фабиан понимает намек. А тем временем... все утрясется. Начнут бесконечно обсуждать разные формальности, прокуроры порастеряют энтузиазм, судьи получат rancho для летнего отдыха.
Фабиан укладывается на матрац и думает, что положение у него вполне приличное. И пошел ты, Келлер, подальше — без Норы у тебя ничего нет. Пошла и ты на хрен, Ла Гуэра. Надеюсь, ты славно сейчас проводишь вечерок.
Спать они Норе не давали вовсе.
Когда ее только что привезли сюда, ей многого не позволяли, зато можно было спать сколько угодно. А теперь не разрешают и глаз сомкнуть. Сидеть ей можно, но стоит Норе задремать, они тут же расталкивают ее и заставляют стоять.
Ей больно.
Болит все — ступни, ноги, спина, голова.
Глаза.
Хуже всего глаза. Горят, пульсируют. Нора отдала бы все, только бы лечь и закрыть глаза. Ну пусть сидеть или даже стоять — но только бы закрыть глаза.
Но ей не позволяют.
И не дают больше снотворного.
А ей не просто хотелось таблетку, она была ей необходима.
Кожу ей как будто колют иголочки, как после онемения, а руки не перестают дрожать. Вдобавок к невыносимой головной боли и тошноте еще и...
— Ну хоть одну! — плачет Нора.
— Сама просишь, а взамен не желаешь дать ничего, — говорит допрашиватель.
— Но у меня ничего нет.
Ног она не чувствует, они как деревянные.
— Не правда. — И допрашивающий снова заводит: Артур Келлер, наркоуправление, прибор слежения, ее поездки в Сан-Диего.
Они знают, думает Нора. Они уже знают, так почему бы и не рассказать им то, что им все равно уже известно? Просто рассказать, и пусть делают что хотят. Зато я смогу поспать. Адан не идет, Келлер не идет — так расскажи им немножко.
— Если я расскажу про Сан-Диего, ты позволишь мне поспать? — бормочет Нора. Допрашивающий согласно кивает.
Он ведет ее все дальше, шаг за шагом.
Шэг Уоллес наконец уходит из офиса.
Забирается в свой «бьюик» пятилетней давности и катит на стоянку рядом с супермаркетом «Эмис». Он не ждет и двадцати минут, как рядом с ним тормозит «Линкольн-навигатор».
Из «Линкольна» вылезает человек и пересаживается в «бьюик» к Шэгу.
Ставит на колени кейс. Отлетают с металлическим щелком застежки, он поворачивает кейс так, чтобы Шэг увидел стопки упакованных купюр.
— Пенсии полицейских в Америке больше, чем в Мексике? — интересуется человек.
— Ненамного, — отвечает Шэг.
— Триста тысяч долларов, — говорит человек.
Шэг колеблется.
— Бери. В конце концов, не наркоторговцам же ты информацию сливаешь. Это ж от одного копа другому. Генералу Риболло требуется знать.
Шэг испускает долгий вздох.
И говорит человеку то, что он желает узнать.
— Нам требуются доказательства.
Шэг вынимает из кармана куртки доказательство и протягивает собеседнику.
После чего забирает триста тысяч долларов.
Южный ветер дует на полуостров Баха, гоня туда теплый воздух и затягивая плотными облаками море Кортеса.
Снимков со спутника больше не поступает, и последние разведданные пришли к Арту уже восемнадцать часов назад. А за это время много чего могло случиться: могли уехать Баррера, может, уже погибла Нора. В завесе облаков нет ни малейшего просвета, а значит, новых данных не будет еще долго.
А значит, у него есть то, что есть, — и ничего больше он не получит, и действовать нужно быстро. Или не действовать вовсе.
Но как действовать?
Рамос, единственный коп в Мексике, которому Арт мог доверять, мертв, Риболло продался Баррера, а Лос-Пинос пятится задним ходом в кампании против братьев Баррера на шестой скорости.
