нахлынул на нее. За всю свою земную жизнь она никогда не испытывала эмоций другого человека. Она была так же слепа к ним, несмотря на свое сочувствие, как и любой не-маг. Но теперь, наконец, ее разум был открыт, его барьеры и защита были разорваны когтем лазурной силы, и вся ненависть и черное отчаяние, которые она направила против своей предполагаемой жертвы, хлестнули по ней.
Она снова закричала, отчаянно борясь с болью. Но ей не разрешили этого сделать. Она не могла перестать проецировать всю украденную энергию, которую Джергар направил на нее. И не только потому, что Томанак и его защитники не допустили бы этого. Убитых жертв из табуна скакунов Уорм-Спрингс притащили обратно, чтобы они столкнулись с осквернением, когда их заставили служить своим разрушителям. Но эти измученные души были душами скакунов, и, как сказал Базелу лорд Идингас, скакуны не уступят демону, дьяволу или богу. Они отказались вернуть свою власть. Они корчились, крича в муках, столь же ужасных, как и у Лейанты, когда Джергар бил их силой своей воли, бил огненными плетями, приказывая им прекратить вливать украденную жизненную энергию через ее магический талант. Они корчились... но не смягчались.
Лейанта кричала снова и снова, дергаясь, ее зеленые глаза сверкали, как огненные солнца, а затем Джергар отскочил от нее, неуклюже спотыкаясь от внезапного страха, когда она начала гореть.
Сначала это был всего лишь дым, поднимавшийся от нее. Но затем, в мгновение ока, дым превратился в пламя. Ужасное пламя, которое смешало голубое великолепие Томанака и зеленое загрязнение Крэйханы в огромную печь. Столб огня взревел в ночи, и Джергар съежился от визжащего существа, пойманного в ловушку в его сердце. Жара не было, но Лейанта съежилась, горела и пылала в пожаре, который даже не высушил росу с травы, на которой она стояла.
Она закричала еще раз - ужасный, дрожащий звук, который затих в бесконечном времени и расстоянии, - а затем она исчезла, не оставив даже следа пепла, чтобы отметить ее уничтожение.
* * *
Паралич, сковавший спутников Базела, исчез так же внезапно, как свет погасшей свечи. Он слышал и ощущал их, когда они пытались избавиться от затяжных последствий, но у него не было времени объяснять, что произошло. Джергар послал Трихарма и двух других слуг командовать шардонами, и даже когда он отпрянул от вихря разрушения, поглощающего Лейанту, его разум выкрикивал им приказы, подталкивая их к атаке.
- Так, братья по мечу! - закричал Базел, и ночь ожила от рычащего воя неестественных волков.
Шардоны бросились вперед, завывая от ярости, которая пылала жарче и голоднее, чем когда-либо, из-за их собственного ужаса. Пылающее голубое сияние, исходящее от меча Базела, наполнило их паникой, такой же парализующей, как и все, что могла вызвать Лейанта. Но более глубокий, мрачный ужас их Госпожи и ее слуг подстегивал их, хлестал плетьми и гнал вперед в безумии рвать на части.
Мечи, сабли и зазубренный топор Хартанга сверкали в свете, льющемся с клинка Базела, и боевые крики скакунов отвечали прожорливому вою волков. Уолшарно прыгнул вперед, направляясь навстречу накатывающей волне атакующих, и они с Базелом были острием клина, вонзающегося в сердце их врагов.
Ужас столкнулся с острой сталью и копытами боевых молотов. Вопли ярости, вой голода, крики боли и хруст стали, рассекающей плоть нежити и дробящей кости нежити, наполнили ночь. Десятки более чем смертных демонических форм бросились вперед в почти бессмысленном голоде, и их было слишком много. Один из жеребцов Беар-Ривер закричал, когда его потащили вниз, полторы тонны боевой ярости утонули под волчьей стаей, которая рвала, раздирала и кромсала.
Другой скакун споткнулся и упал, сбросив своего всадника. Скакун вскочил на ноги, визжа от ярости и ненависти, когда три шардона обрушились на его всадника. Сабля всадника ветра отчаянно сверкнула, и один из шардонов закричал, когда лезвие перерубило ему позвоночник. Он упал, корчась в агонии, но двое других справились. Всадник ветра умер без звука, когда клыки разорвали его горло, а его брат-скакун сам закричал, как демон. Он встал на дыбы, сокрушая убийц, а затем снова закричал, когда волчья волна накатила и на него.
Топор Хартанга обрушился вниз подобно удару молнии, сверкнув эхом синего пламени, вырвавшегося из меча Базела. Шардон взвизгнул в агонии, когда сверкающая сталь пронзила его насквозь, и он обнаружил - мимолетно - что его можно убить. Меч Гарнала вспыхнул тем же светом, когда он потрошил другого неестественного волка, и боевой конь Брандарка взвыл от ужаса, когда еще один шардон бросился на него. Кровавый Меч дернул его голову в сторону, отводя ее от атаки, и нанес удар своим мечом. Его клинок не разделял голубого пламени присутствия Томанака, но его цель была отброшена в сторону, обезглавленная и брыкающаяся. Он не был "мертв", но, с другой стороны, на самом деле он тоже не был "живым", и он, пошатываясь, поднялся на ноги, пытаясь изобразить пародию на жизнь, когда волна битвы захлестнула его.
- Томанак! Томанак!
Глубокий горловой раскат боевого клича Базела прорвался сквозь отвратительный шум, заглушая все остальные звуки, эхом разносясь по ночи, как боевой рог бога, которому он служил. Они с Уолшарно сражались как одно существо, настолько тесно слитые воедино, что ни один из них не мог бы сказать, где заканчивались мысли одного и начинались мысли другого.
Огромный меч Базела, пять футов и более с голубовато-сверкающим лезвием, был двуручным оружием для любого простого смертного, но он орудовал им одной рукой, как будто он весил не больше фехтовальной рапиры, и любой шардон, попавший под его удар, был обречен. Тот же самый свет сиял вокруг Уолшарно, и каждое переднее копыто было сердцем лазурного взрыва, когда он обрушивал его на землю. Не было никаких признаков обычной неуклюжести Базела в седле - не сейчас. Он был частью Уолшарно, а не просто всадником, и они вдвоем непоколебимо двигались к вершине холма, на которой пылал погребальный костер Лейанты.
* * *
Джергар заставил себя выпрямиться и оторвал взгляд от безымянной травы, где погибла Лейанта, и страх, столь же темный, как и все, что когда-либо проецировала маг-нежить, пронзил его. Ничто и никогда не наводило его на мысль, что то, что только что произошло с ней, вообще возможно. И если Базел мог это сделать...
Нет! Джергар злобно встряхнулся. Это были скакуны, стремившиеся отомстить своим убийцам, как и все, что сделал Базел! И теперь, когда он знал, что произошло, он
