Книга Большой облом - Владимир Хачатуров

– Да очень просто, – сказал Туров. – Вместо нескольких тридцатисекундных роликов, снимается один полутораминутный. Сюжет зависит от наличия конкретных заказов. Поскольку они не отличаются разнообразием, зрителям приходится довольствоваться сплошь романтическими историями о девушках, страдающих прыщами и парнях, утопающих в перхоти… Единственное, что радует творческие души наших сценаристов, happy-end не гарантирован.

– How odd![89] Реклама с грустным финалом? – не поверила мисс Атвуд. – И заказчики не протестуют?

– Если у вас в пакете заказов присутствует похоронное бюро, то вряд ли оно станет протестовать против некоторой серьезности в рекламе его услуг…

– Какой ужас! – вырвалось у американки.

– Лучше скажите: какое издевательство! – внес поправку Шумилин.

– О’кей, – усмехнулся Лядов – надеюсь, вы, Мишель, с этой рекламой не прогорите… Но меня интересует другое. Как вы, то есть средства массовой информации, которые вам принадлежат, будете освещать предсказанные вами безобразия, если они все же произойдут?

– В таких случаях, Семен Аверьянович, сверху спускается команда, вернее, такая команда негласно подразумевается. Пишите, что взбредет, ругайте, кого хотите, подвергайте сомнению все что угодно, но только не копайте там, где не надлежит копать. И получается очередное более или менее кровавое подтверждение исконного российского головотяпства. Что ж поделаешь, раз мы такие? Читайте классику: умом Россию не понять!

– А если все же находятся желающие понять ее умом и принимаются копать там, где не надо?

– Тогда читайте уголовную хронику либо раздел «Происшествия». Но это – в крайнем случае, – если умник до чего-то действительно докопается, а докопавшись, не внимет доводам рассудка…

– Значит что же, опять запрет на свободу информации?

– Почему «опять»? – не сдержал ухмылки Туров. – Это и есть свобода информации. На эталонном Западе ее ничуть не больше. Почитайте для сравнения «Вашингтон пост» или «Нью-Йорк Таймс». Как они взахлеб поддерживают своего президента в Югославии. Их ведь никто не заставляет, они выражают свое свободное мнение. Милошевич – гад ползучий. Тем хуже для народа, который его избрал и не желает свергать. Конституция США запрещает правительству покушаться на жизнь главы другого государства. О’кей. Мы не будем нарушать закон. Та же конституция не запрещает нам охотиться на него в составе военного блока. Тем более если мы при этом защищаем права угнетенного национального меньшинства. Это и есть прагматизм по-американски – подводить под свои душевные порывы и личную неприязнь крохоборские соображения о пользе… Можно проиллюстрировать этот прагматизм нагляднее. Американцам не хватает силы духа признаться, что им просто нравится жевать свои резинки, что жующий человек кажется им исполненным какого-то чисто американского шарма. Вместо этого они пытаются оправдать свою душевную склонность к беспрестанному жеванию бескомпромиссной борьбой с кариесом…

– Позвольте, Майкл, – озадачилась мисс Атвуд, – но несколькими минутами ранее вы доказывали неприемлемость прагматизма для русского народа. А теперь оказывается, что и Запад, где это учение родилось, не слишком в нем преуспевает. В таком случае, в чем же наши различия?

– В том, что Запад живет под охраной своих законов, а Россия – под неисповедимым приглядом Господним…

– В том смысле, что она есть подножие Престола Божьего? – решилась американка продемонстрировать свою профессиональную осведомленность.

– Думаю, слухи о всеведенье и предусмотрительности библейского Бога сильно преувеличены, – решил обратить на себя внимание заморской гостьи Шумилин. – Разве мог он предусмотреть такое подножие своему престолу, каким оказалась Россия? Лишь в том случае, если этот престол изначально замышлялся как центрифуга для укрепления вестибулярного аппарата, в чем я лично очень сомневаюсь. Господь наш, конечно, забавник великий, но не до такой же дьявольской степени!

Телезвездочка фыркнула, Кульчицкий вздохнул, Угорский поперхнулся, Алихан устало прикрыл глаза…

Шумилин, приняв позу записного забияки (большие пальцы рук в проймах несуществующего жилета, бородка воинственно выпячена, раскаленное пенсне презрительно поблескивает), дожидался возражений. Возражений не последовало. Тем хуже для возражений, – решил Кирилл Мефодьевич.

– Вот вы, мисс Атвуд, полагаете, что присутствуете на настоящем русском обеде…

– Разве это не так? – оторопела американка и, забыв улыбнуться, промокнула губы салфеткой.

– Только в отношении блюд. Большинство из них действительно русские. А вот все остальное – почти как в лучших домах Ландо́на…

– В лучших домах off London? – повторила мисс Атвуд в сильном замешательстве, окидывая застолье удивленным взором. – Я бы не сказала…

– В смысле скуки, мисс…

– Не знаю как другим, но мне совсем не скучно, – призналась американка. И приятно улыбнулась.

– Это потому, что Туров развлекает вас как может. А остальным он надоел хуже горькой редьки. Будь это настоящим русским обедом, стол ломился бы от яств, веселье било бы ключом по причине обильных возлияний, и на десерт был бы не кофе с фруктами и сырами, а настоящая русская банька с квасом, пивом, березовыми вениками и купанием в ледяной проруби…

– Но… но я заметила, что… например, Майкл выпил уже почти полкварты водки, да и другие, если и отстали от него, то ненамного…

Кульчицкий хмыкнул. Угорский прокашлялся. Лядов покосился на свою рюмку. Телезвездочка пхнула локтем хлопочущего рядом официанта. Анна Сергеевна возвела очи горе. Эббот внимательно проследил за направлением ее взгляда. Туров, близоруко щурясь, протер очки салфеткой. Шумилин же как-то лениво икнул (вместо того, чтобы проделать это радостно, аппетитно и заразительно) и уставился в пространство глазами, полными вселенской скорби. Словом, невозмутимость удалось сохранить только нескольким лицам, включая автора реплики, впавшего в задумчивость.

– Я совсем не против настоящего русского обеда, – заявила вдруг американка, очухиваясь от размышлений и протягивая Турову свою девственно порожнюю рюмку. – Майкл, пожалуйста, налейте мне вашей водки.

– Вы уверены, что это не повредит вашему разоренному здоровьем организму?

– Не уверена, – призналась Эстелл. – Но как говорят у вас на Руси: guljat tuck guljat!..

– Йе-ес! – воскликнул Туров, одной рукой наполняя до краев рюмку гостьи, другой производя соответствующий своему возгласу жест. – Есть женщины в штате Вайоминг: и водки русской дернут, и Билла до импичмента доведут!

– Магжи мегна! – грязно выругался в сердцах Алихан, дав на секунду выход своему тщательно скрываемому темпераменту.

– А танцевать мы будем? – капризно полюбопытствовала телезвездочка, косясь на хозяина кокетливым оком.

– Ради Бога! – радушно осклабился Лядов. – Мортон, голубчик, попросите сюда музыкантов…