— Плевать мне на твой Рэдхэндхолл, — любезно улыбнулся Джок. Молодой граф не мог похвастать тем, что хорошо узнал его за время своего путешествия в прошлое, но сейчас готов был поклясться, что маска американского миллионера неотвратимо сползает, обнажая истинную сущность все того же Длинного Лука. Впрочем, нет, не того же — куда более опасного, владеющего опытом десятков жизней.
— Тогда тем более не понимаю. Неужели это…
— Садись, — с легким нажимом сказал Джок. — Присаживайтесь и вы, дорогие гости.
Пин с Изабеллой сели на свои места, но Джон, проигнорировав слова неприятеля, наоборот, подался ему навстречу.
— Так что же это? Просто месть? — повторяя его интонацию, спросил он.
— Вся суета с замком была мне нужна, чтобы подобраться к тебе поближе, — усмехнулся Джок. — Неужели не понял? Ты не так уж и умен, как думала Истер. Мы наблюдали за тобой и ждали, когда свершится предначертанное. Потом выждали еще немного, хотели посмотреть, изменит ли тебя путешествие. Нет, похоже, не изменило. И мы с Истер решили, что пора
действовать.
Джок наслаждался собственным рассказом. Шагнув к столику, он провел рукой над блюдами:
— Ты говоришь, тебе пришлась по душе наша кухня? — спросил он и, достав из внутреннего кармана нечто вроде темного шарика, положил в рот и запил вином. — Это хорошо. Вполне возможно, это была твоя последняя трапеза в мире живых, и я рад, что угодил твоим аристократическим вкусам. Видишь ли, тут все отравлено, абсолютно все. Противоядие, конечно, существует, я проглотил его на твоих глазах. Все сделано по рецептам неподражаемой Истер, так что другого спасения нет. Яд бесподобен. Нам уже доводилось применять его… просто загляденье! Он отравляет мозг и сводит человека с ума. Смерть наступает через несколько дней, в прошлый раз клиент скончался на четвертый вечер. Но самая соль в том, что яд изменяет восприятие времени. Понимаешь меня, Джон? Каждый день будет для тебя месяцем. Для тебя и для твоей невесты. От рассвета до заката — целый месяц страданий, невыносимой боли и мучительных галлюцинаций. Этот яд — пытка, Джонни. Каждый кошмар ты будешь изгонять новым, еще более страшным. Этот яд и святого заставит умереть грешником.
— Очень поэтично изложено, — иронически похлопал в ладони Пин. — Джон, ты не переживай, пока я рядом, никакой яд тебе не страшен. И тебе, Длинный Лук, тоже, так что, между прочим, ты напрасно кушал тот овечий катышек.
— Заткнись! — рявкнул Джок и шагнул к нему, занеся кулак.
Для того чтобы нанести удар, он встал между Джоном и одним из своих прислужников, который находился поблизости от Истер.
У Джона не было времени на размышления. Он действительно не готовился к какому-то решительному поступку, по крайней мере сознательно (и хорошо — дьяволица Истер непременно разгадала бы любой замысел по глазам), но в глубине души, можно сказать, на уровне нервных окончаний, настроил себя на любое развитие событий. Поэтому не потратил и доли секунды, чтобы оценить обстановку.
Пин с Изабеллой сидели рядышком. Лесовика держал на прицеле тип по ту сторону стола, около Истер. Изабелле угрожал «официант», стоявший в двух шагах за спиной девушки. Джон в этот момент находился на одной линии с ним, позади и чуть правее Пина-Гарри. Бандит, державший пистолет у его головы, тоже поначалу был на некотором отдалении; он приблизился, когда Джок велел Джону садиться, чтобы ухватить за плечо и бросить настырного графа на стул, но не решился мешать, видя, что хозяин отвечает графу.
Не только колдовские яды способны замедлять восприятие времени. Все как будто замерло для Джона. Всего лишь одно мгновение, когда Джок привлек к себе всеобщее внимание, замахнувшись кулаком… одно верно выбранное мгновение.
Джон слегка отступил, на четверть разворачиваясь к «своему» бандиту, схватил его пистолет и рванул точно в направлении второго. Глазомер у него всегда был хороший. Парень не успел убрать палец со спуска. Такие, как он, любят взводить курки, держа пистолет у головы человека, любят смотреть на выражение лица, когда сухо щелкает механизм. Теперь его палец уперся в спусковой крючок — и грянул выстрел. Джон тянул пистолет дальше своего лица, но все же пороховые газы дали ему пощечину. Пуля врезалась в грудь «официанта», который приглядывал за Изабеллой. Парень опрокинулся на спину.
Джок уже не мог остановиться. Однако удара не последовало: лицо Гарри оказалось бесплотной иллюзией, и кулак Длинного Лука провалился в пустоту, сам он рухнул на Пина и, опрокинув стул, повалился вместе с ним на пол.
Отдача и больно хлестнувший по левой ладони затвор не заставили Джона упустить оружие. Ребром правой ладони он нанес бандиту сокрушительный удар по переносице и, выкручивая пистолет из ослабевших пальцев, загородился оглушенным противником от третьего «официанта». Тот не счел ситуацию проблемной и открыл огонь.
Две пули впились в безвольное тело. Удержать его в вертикальном положении было невозможно, и Джон позволил трупу упасть, одновременно приседая. Он уже завладел пистолетом и стал стрелять с левой руки.
Первым выстрелом он ранил бандита в левое плечо, однако тот не остался в долгу и снова нажал на спуск. Джон почувствовал, как раскаленный шмель коснулся его волос. Он выстрелил еще дважды, «официант» выронил оружие и стал оседать на пол.
Истер уже была на ногах. Ее красивое лицо было перекошено яростью, рука поднята. Быть может, следовало теперь убить ее, но оставался еще швейцар.
Этот не был готов к бою. Он ни к чему не был готов, ибо в задачу его входило наблюдение за дверью. Бешеная перестрелка заняла несколько секунд, за это время швейцар едва успел схватиться за рукоять своего пистолета, спрятанного в кобуре под мышкой.
Джок уже поднимался с пола, как вдруг Изабелла, подхватив подол, наградила его крепким пинком по физиономии, так что Длинный Лук снова упал.
Молодой Рэдхэнд спокойно прицелился в завывшего от страха швейцара.
Но выстрелить не успел.
Неведомая сила выбила у него пистолет. В следующий миг из вытянутой руки Истер вырвалась бледно-голубая молния, она полоснула по приподнявшемуся было Пину, а затем что-то швырнуло его, впечатало в потолок и бросило вниз. На пол рухнул окутанный искрами, стонущий лесовичок, сжавшийся в комок от боли.
Что это за боль, Джон испытал на себе — следующая молния досталась ему. Он не потерял сознания, но на несколько секунд оглох и ослеп. Казалось, каждую мышцу в теле свело судорогой. Потом боль отступила, и Джон, будто издалека, услышал слабый крик Изабеллы.
Вскоре зрение и слух вернулись, хотя шевелиться решительно не хотелось. Сморгнув, Джон увидел перед собой Длинного Лука, размахивающего длинноствольным «магнумом».
— Мерзавец, подонок, висельник, ублюдок!.. — сыпал он.
Истер смеялась.
— Ну разве я не говорила тебе, что он хорош? — Ведьма приблизилась и склонилась над Джоном. — Опасен как тигр и никогда не сдается. Обороняется, атакуя. И эта русская кровь… Тогда, в минувшем, я не разгадала его, но теперь все понятно. Он не только потомок Томаса Рэдхэнда, его русская линия тоже очень сильна, кровь русского рода защищает его. Поэтому он одолел дракона, поэтому моя магия была слаба против него. Он из тех противников, которыми можно гордиться.
