на умирающую женщину. Найдет ли она когда-нибудь выход из этого страшного, залитого кровью места?
– Савьер, это все из-за меня! – вскричала Калли.
– Нет, не наговаривай на себя. Это жуткая случайность, – как можно ласковее пролепетал он. – Калли, я знаю, ты очень мужественная девочка. Ты же сможешь контролировать себя, да? Поклянешься мне, что из твоего ротика не вырвется ни одного слова о происшедшем? Не станешь ты меня и Инеко злить?
– …Я не буду никому говорить, – очень серьезно ответила Калли.
Савьер был почти удовлетворен проделанной работой. Осталось только закрепить результат. Следующее его действие точно заставит Калли позабыть обо всем на свете. Он знал наизусть все слабости ее наивного сердечка. Савьер поцеловал Калли. Для той это были долгие, горячие, незабываемые секунды. Она с тревогой думала о том, что совсем скоро ей придется оторваться от его губ; она плакала, но не понимала отчего, ведь сейчас ей так хорошо, спокойно… Инеко смотрел на все это и усмехался.
* * *
Но, конечно, это было короткое, пусть и спасительное забытье. Калли снова оказалась в спальне графини, и каждая секунда ее жизни вновь наполнилась ужасом и ожиданием конца мучений миссис Монтемайор. Она смотрела на графиню и кричала будто внутрь себя, крик ее никому не был слышен, но себя же она им оглушала. Все это стало ее новой реальностью, а то, что существовало вокруг нее в действительности, – казалось ей кратковременными припадками сна.
Вот сейчас ей снится ее квартира. Харпер Дил встретил ее в коридоре.
– Калантия, у тебя сегодня отличный день!
– Что?..
– Говорю, день у тебя отличный. Гость к тебе приехал. Пляши!
– Какой гость?! Ты что несешь?! – с откровенным презрением напала Калли на соседа.
– В своем ли ты уме, деточка? – встрепенулся мистер Дил и провизжал обиженным голоском напоследок: – Зайди на кухню!
Калли лихорадочно оживилась, побежала к гостю. Остановилась в дверях кухни.
– Здравствуй, Принцесса.
Руди улыбался, хотел было подбежать к ней, закружить в объятиях, целуя… Но сдержался. Его насторожил недобрый, какой-то даже воспаленный взгляд девушки, и стало ему чрезвычайно неловко. Взгляд ее скользнул по нему и тотчас вильнул в сторону, будто обжегся.
– Я больше не Принцесса, – сказала Калли, проведя ладонью по безволосой макушке.
– А мне так даже больше нравится. Правда. – Взгляд Калли настолько удивил Руди, что он не сразу заметил ее новую прическу. А когда все-таки заметил, то понял, что это не самая радикальная перемена в Калли, случившаяся с ней в тот период, пока он работал в Рэкки. Что-то скрытое, только ей одной характерное и потому так сильно притягивающее исчезло навсегда.
– Руди, я выжата как лимон. У меня был… непростой день.
– Ты прости, что я так поздно, – непринужденно ответил он, а у самого в этот момент сердце схватывало от волнения. – Не терпелось увидеть тебя и… Я вот наличку принес. – Руди положил на кухонный стол несколько пачек купюр. – В Рэкки я больше не поеду. Ты же отработала долг Фрай? Значит, я могу с чистой совестью вернуться к ней. Мы снова вместе!
Калли метнула равнодушный взгляд на деньги, затем на Руди. Фокс улыбался до тех пор, пока она на него не посмотрела. Теперь же вся его вымученная радость окончательно потухла.
– Есть еще одна новость… – все более и более впадая в отчаяние, продолжил он. – Этих денег хватит и на возвращение в «Греджерс». Я ручаюсь, тебя примут туда без проблем, ведь ты была одной из лучших учениц! Нет твоей вины в том, что ты не смогла продолжить обучение в этом семестре. Ваша директриса должна принять это в соображение. Калли, твоя мама будет очень счастлива, если ты вернешься в любимую школу…
Сон резко прервался. Калли снова заперта в мрачной спальне Болеславы Гордеевны. Последняя была еще жива, кряхтела… А на ее кровати Калли увидела себя вместе с Савьером в самый разгар любовных ласк. Миссис Монтемайор умирала на полу, а сладкая парочка стонала на пропитанном кровью вдовьем ложе. Калли не могла отвернуться и перестать кричать. Кричать опять же неслышно, себя изнутри разрывая. И вдруг Руди оказался перед ней. Все так быстро сменилось, как кадры в киноленте. Мельком оглядевшись, Калли поняла, что она опять в своей квартире. Необычайная взволнованность поднялась в ней, кровь бросилась в лицо, глаза налились слезами. Калли смотрела на Руди, а в голове ее тем временем перелистывались старые, очень приятные фрагменты прошлого: ее первая встреча с ним, их первый поцелуй, бесконечные приколы, их страстный порыв пойти наперекор всему миру, лишь бы быть вместе… все их счастье, все их общие горести… Все то, что она предала, все, что потеряла навечно.
– Ну что ты, Принцесса?.. Жизнь налаживается!
* * *
Вернемся в «Греджерс» и притормозим на том моменте, когда прекрасное школьное общество только-только отошло от совместного выхода Дианы Брандт и Элеттры Кинг. Вскоре последние разошлись по разные стороны, Эл хотела о чем-то поговорить с Рэми с глазу на глаз. Диана долго бродила в одиночестве по торжественному залу, а потом остановилась у самой сцены. Выступал школьный оркестр. Диана с упоением слушала и не без некоторого высокомерия рассматривала юных музыкантш. К ней подошел мистер Теджейро.
– Потрясающий у нас оркестр, не правда ли?
– Да, великолепно играют, – весьма нелюбезным тоном ответила Брандт. До сих пор Диане было неприятно то, что тренер не позволил ей закончить сезон.
– Но я глубоко убежден, что этот вечер всем запомнится не музыкой оркестра, а вашим появлением.
– Что же в нем было необычного? – не изменяя в лице самоуверенно-хладнокровного выражения, полюбопытствовала Диана.
– А то вы не знаете, – мило улыбнулся Бастиан. – Только в «Греджерс» я с таким столкнулся. Что же вытворяют эти благородные девочки! Беспрерывная борьба, вездесущая ненависть. Все пылает! Шагу ступить невозможно, обожжешься. – Все это он говорил, глядя на сцену, а теперь Бастиан повернулся лицом к Диане, и, дождавшись, когда она повернется к нему в ответ, встретившись наконец с ней глазами, продолжил: – Но вы, Диана, все гасите. Я желаю вам никогда не утратить этого дара. Посмотрите вокруг, на эти тлеющие угольки, – он слегка качнул головой в сторону ближайших представителей тех самых «угольков». – Вам не нужно бросаться с силой в толпу, чтобы защититься. Теперь, я надеюсь, вы это понимаете?
Диана сделала вид, будто ей безразличны его слова, хотя, конечно же, это было не так. Бастиан все-таки заметил, что глаза ее сверкнули как-то особенно, и высокомерно поджатые губы девушки чуть подергивались, превозмогая желание сложиться в улыбку.
Джераб краем глаза наблюдал за Дианой и Бастианом, страшно злясь и нервничая при этом. Усугубляло неустойчивое положение мистера Эверетта еще и
