Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 171
монолога. Я аж опешил.
– А в другую? – спросил я.
– Ну, помогать лучше всегда, но в другую погоду я бы тебя поесть сюда не пустил, кофе бы тебе не наливал. Чего тебе в сухом-то на улице не постоять, и на что тебе кофе, если не простудишься? Грипп ходит, слышал?
– Только сегодня услышал. Болел.
Я быстро замахал руками.
– Не гриппом. Просто болел. От людей отвык.
Сулим засмеялся:
– Я уж понял. А то бы знал, небось, если тем гриппом. Осторожнее будь.
– Ага. Спасибо. Счастья тебе и всего хорошего. Чтоб дочка за ум взялась.
Расстались мы добрыми друзьями.
То и дело раздвигая бесконечную занавеску дождя, я почти вслепую добрался до телефона-автомата, поискал в кармане четвертак. На стекле кабинки подростки маркером написали «звезды гетто».
Я набрал номер Эдит.
– Привет. Извини, не хочу включать мобильный.
– Борис, – сказала она, вздохнув. В голосе ее слышалась легенькая тень облегчения, едва крылом коснулась и исчезла. – Все вокруг тебя ищут.
– Уж я надеюсь.
О моем маленьком гнезде никто не знал. На то оно и было тайное. Значит, тест-драйв пройден. Успешно я затаился.
– Где ты был?
– В гнезде. У меня было беспокойство, мне не хотелось в больницу.
– Ты мог умереть.
– Это вряд ли.
Такие у нас с Эдит всегда получались отмороженные разговоры, прелесть просто.
Я спросил:
– Мэрвин и Андрейка в порядке?
– Да. Я позвоню Мэрвину?
– Нет. Мне нужно с тобой поговорить. Очень.
– Тогда приезжай. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Оплатишь мне такси? А то у меня, кажется, бумажник промок.
– Хорошо. Я тебя жду.
Но мне повезло, купюрки оказались сухонькие. В такси я в основном спал, а когда просыпался, то думал, не расскажет ли Эдит все Мэрвину и остальным.
Если уж я собирался звонить Уолтеру (а этого я точно еще не знал), мне не нужны были всякие там Мэрвины, которые будут меня отговаривать. А как он вообще? Не чокнулся там?
Эдит стояла на крыльце, вокруг нее вился густой сигаретный дым, ее обрамляла яркая, влажная зелень сада.
– Борис, – сказала она, затушив сигарету, и вышла ко мне навстречу прямо под дождь.
Я обнял ее, и Эдит погладила меня по плечу.
– Борис, я очень волновалась.
– Я вижу.
– И говорю об этом совершенно серьезно, – продолжила Эдит, не обратив на мои слова ни малейшего внимания. – Более того, я догадываюсь, о чем ты хочешь поговорить.
– Правда?
– Я тоже смотрю новости.
Эдит привела меня в дом, и я с радостью увидел знакомую кухню, знакомую лестницу.
– Одетт тут?
– Нет, конечно.
– Стоило попытаться.
– Безусловно, стоило.
Я взял сигарету из пачки Эдит, закурил.
– Я сделаю чай, и пойдем в комнату, – сказала Эдит. – Ты мне все расскажешь. Борис, ты уверен, что тебе не нужна медицинская помощь?
– Уверен, правда-правда не нужна. Только твоя личная.
Эдит заварила чай с бергамотом и вручила мне серебряный поднос, явно проживающий в ее семье не первое столетие.
– В мою комнату. – Она махнула рукой.
– В твоего дворецкого стреляли, Эдит.
– Как в детективе.
В ее комнате мягко пахло кремом для рук и сухо – книгами. Черные шторы были задернуты, темноту располовинивала только крохотная щелочка между ними. Словно молния, расстегнувшаяся на трупном мешке.
Эдит щелкнула выключателем. Ой, вы знаете, этот электрический свет в пасмурный день, синоним уюта, победа над депрессией природы.
Чего хотелось? Как в старые добрые времена забраться на кровать с ногами и почитать. В этом доме всегда было так тихо и просторно, как в фильме.
Я умел тут успокоиться, приложиться лбом к какой-то вечной тишине склепа. Поставил, значит, поднос на тумбочку, и Эдит тут же взяла чашку.
Она сказала:
– Итак, твоя проблема заключается не в том, что тебя два раза подстрелили?
– Нет. Удивительно, правда?
– Да. В таком случае, ты меня заинтриговал.
Эдит отпила бергамотовый чай, села на кровать и похлопала ладонью по месту рядом с собой.
Я сел и тут же почувствовал себя ребенком, словно кровать была заколдованной.
На подушке лежала старая книжка на немецком языке. Какие-то сказки, должно быть, или детские истории. Я взял ее в руки, она поразила меня тканевой шершавостью, сейчас таких книжек уже не делают, все они гладкие, глянцевые.
Эдит сказала:
– Это мне досталось от бабушки. Ее книжка.
Я повертел ее в руках, полистал. Судя по всему, история была о жизни человекоподобных котов в большом, красивом доме, похожем на нынешний дом Эдит. Всюду книжные полки, уютные подоконники, свечки и картины. Эстетское место, где закупорено прошлое. Коты в костюмах ходят с тросточками, кошечки в платьях обмахиваются веерами – ретроградная анималистическая утопия.
– Красиво, – сказал я.
– В самый раз для дождливого дня. Мне хотелось поднять себе настроение. Я думала, ты мертв.
– С крысами такое бывает. Забьются куда-нибудь умирать, под какую-нибудь трубу, и все разлагаются, разлагаются.
Эдит чуть заметно скривила губы, отобрала у меня книжку и всучила мне чашку с золотым узором по кайме.
– Умеют же немчики красиво жить.
– Хорошо, когда упоминают это, а не две мировых войны.
Мы засмеялись (взрослая она, в отличие от малышки, и трезвой это умела, хоть и очень тихо), потом Эдит задумчиво кивнула каким-то своим мыслям.
– Так что, Борис, кем ты себя чувствуешь?
– Ну, еще неделю назад я чувствовал себя сукой. Теперь чувствую себя человеком. Стало хорошо жить. Легко дышать.
– Слышала, нормальные люди так и живут.
– Ну и ладно. Пусть себе живут. В общем, я себя за все простил. Я люблю себя. Я хороший. Я был плохим, но теперь все изменится.
– Иногда ты очень наивный.
– Иногда нужно быть наивным, – сказал я. – Ты понимаешь? Нужно довериться всему этому сложному миру, и он выведет тебя к свету. Тут все не так уж глупо устроено.
– По-моему, ты чокнулся.
Слово «чокнуться» было от нее таким непривычным, что я замолчал.
– Думаешь, неправда все? И мир действительно устроен так глупо?
– Да нет, правда, разумеется. Точнее, полуправда, как и все в мире. Одна сторона бытия такая, – сказала Эдит.
А другая сторона, темная сторона, я знал, заключалась в том, что быть страшно, а там, в конце, дожидается огромная пасть смерти, и вся жизнь – просто конвейер, на ленте которого мы все едем в пустоту.
И нечего тут спасать, сама идея дохлая, гибельная.
– А если ты умрешь? – спросил я. – Если я потеряю тебя?
Мы знали, о чем говорим, нам не нужно было обозначать тему. Она понимала меня безо всяких лишних слов.
– И? – спросила Эдит. – Ты можешь рисковать собой или не рисковать собой, но однажды я
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 171
