Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 211
выясняя, как на нее подействовал его комплимент. – Вы само совершенство! – добавил он, не заметив на лице Марго ничего, кроме вежливого внимания. – Можно сказать, я влюбился в вас с первого взгляда…
Тут уж Марго не выдержала: расхохоталась (мужские приемчики соблазнения ее всегда смешили). Однако Макса это не смутило, и он продолжал, но уже другим тоном, не восторженным, а немного грустным:
– Вы можете смеяться надо мной, но я действительно…
– Макс, вы простите меня, – перебила его Марго, – но мне на самом деле нужно идти…
– Давайте покатаемся сегодня на лодке?
Марго покачала головой.
– Сходим в ресторан?
Она вновь повела подбородком.
– Просто погуляем?
«Не отстанет!» – подумалось Марго, и она сказала:
– Возможно…
– Вы сделали меня самым счастливым человеком на свете! – возликовал он.
«Опять переигрывает», – вздохнула про себя Марго, а вслух произнесла:
– До свидания, Макс! – И, обойдя осчастливленного Радова, зашагала к выходу.
Митрофан
Все то время, что Марго разговаривала с Максом, ее супруг стоял в фойе и наблюдал за происходящим. Он заглянул в столовую, чтобы узнать, за каким столиком сидел покойный, и записать имена его соседей, но тут увидел супругу, мило болтающую с каким-то красавчиком, и позабыл обо всех делах.
Несмотря на то что Митрофан доверял жене, чувство жгучей ревности терзало его постоянно. Причин для этого было две. Первая – неуверенность в себе. Вторая – бывшая профессия супруги. Митрофан знал, что имеет малопривлекательную внешность. Поэтому никогда не мечтал о красивых женщинах, считая себя недостойным их. Первая его жена была «серой мышкой», и это Голушко устраивало. А вот во второй раз Митрофана угораздило жениться на красавице. Когда Марго была карлицей, он еще как-то мирился с тем, что у нее прекрасное лицо, но, когда она сделала операцию и превратилась в эталон красоты, комплекс неполноценности начал развиваться в Мите со стремительной силой. Сам-то он любил жену не за внешность, но остальные «клевали» именно на нее. Марго не могла спокойно ходить по улицам, к ней постоянно приставали мужчины. И Митрофан, зная об этом, просто-таки сатанел. Особенно если в этот момент ему вспоминалось, что когда-то Марго спала со всеми, кто мог себе позволить купить ее «любовь». И пусть она уверяла, что не получала от этого никакого удовольствия, а Базиль твердил, что из бывших проституток получаются самые лучшие жены, Митрофан все равно страдал от раздирающей душу ревности…
Как сейчас, например!
Мужчина, болтающий с Марго, был, кроме того, что хорош собой, еще и богат. Явно дорого одет, и часы на руке золотые. Да и вообще! Раз отдыхает в «Эдельвейсе», значит, имеет доход не менее ста тысяч в месяц. А Митрофан? Мало того, что толст и лыс, так еще зарабатывает жалкие двадцать тысяч… И шутить не умеет! Не то что красавчик. Вон как Марго заливается, слушая его…
Сомкнув челюсти так, что скрипнули зубы, Митрофан сделал несколько шагов вперед. Решил послушать, о чем жена с красавчиком болтает. И вот что донеслось до его ушей:
– Давайте покатаемся сегодня на лодке?
Марго покачала головой. Но, как показалось Митрофану, не очень решительно.
– Сходим в ресторан? – не отставал красавчик.
Жена вновь ответила молчаливым отказом, но, как и в предыдущий раз, недостаточно твердо. Надо было резко сказать нахалу «нет», а Марго только своей прекрасной головкой качает.
– Просто погуляем?
«Пошли его подальше! – взмолился Митрофан мысленно. – Можно даже матом! Я хоть и не переношу, когда женщины нецензурно бранятся, но тебе прощу…»
– Возможно, – услышал он мелодичный голос жены, а потом радостный вопль красавчика:
– Вы сделали меня самым счастливым человеком на свете!
«А я из тебя сейчас котлету сделаю», – прорычал Митрофан про себя. Но так и остался стоять на месте. Потому что был противником кулачных разбирательств. В отличие от отца. Тот, если кто осмеливался пристать к его женщине, сразу лез в драку. Даже когда при нем заигрывали с Марго, начинал красноречиво почесывать кулаки. И будь он сейчас на месте сына, обязательно бы вмешался и если не дал красавчику по зубам, то обматерил бы точно (словарный запас ненормативной лексики у Базиля был богатый). Митрофан же ни драться, ни ругаться не умел. Нет, он, конечно, мог применить какой-нибудь прием при нападении преступника, но, что называется, в мирной жизни у него рука на человека не поднималась. И язык не поворачивался обложить его матом. Все ж таки цивилизованные люди…
«Но если он сейчас от моей жены не отстанет, – решительно подумал Митрофан, – я забуду об этом и…»
Что он сделает дальше, Голушко не успел представить, так как Марго сама прекратила общение.
– До свидания, Макс, – сказала она и пошла к выходу.
Приставала посмотрел ей вслед. Во взгляде было восхищение и… торжество! Словно он уже нисколько не сомневался в том, что Марго станет его. И так Митрофана это взбесило, что он решительно вошел в зал (жена в это время уже вышла на улицу, не заметив его за разлапистой финиковой пальмой) и встал напротив Макса.
– Те че надо, мужик? – спросил тот. Вежливым он был только с дамами.
– Мне надо, чтоб ты отстал от моей жены, – процедил Митрофан сквозь зубы.
Теперь, когда они стояли лицом к лицу, стало ясно, что не так уж Макс и безупречен: кожа пористая, губы тонковаты, а волосы тщательно зачесаны назад, для того чтобы скрыть лысину. Самое же приятное открытие, которое Голушко сделал, было вот какое: в «красавчике» росту оказалось не больше ста семидесяти сантиметров. И Митрофан, вымахавший до ста девяноста, смотрел на него сверху вниз.
– Ты понял? – спросил он и незаметно оторвал пятки от пола, чтоб подавить «противника» своим ростом окончательно.
– Которая из отдыхающих тут цып твоя жена? – поинтересовался Макс и тоже поднялся на носки, дабы хоть чуточку подрасти. – Я тут, знаешь ли, со многими… – Он хмыкнул. – Общаюсь!
– Моя жена не цыпа, а женщина. И ты с ней только что разговаривал…
– Маргарита твоя жена? Да не бреши!
– Еще раз к ней подойдешь… – угрожающе начал Митрофан, но вынужден был замолчать, поскольку не знал, как фразу закончить. Пауза затягивалась. Митрофан лихорадочно соображал, что сказать, пока не вспомнил любимую отцовскую угрозу еще со времен его заключения: – Глаз на жопу натяну!
Слово «жопа» Митрофан употреблял крайне редко (обычно он обходился более литературными синонимами), поэтому прозвучало оно не так смачно, как в исполнении Базиля. Наверное, из-за этого угроза в целом получилась какой-то неубедительной. Поняв это, Голушко выставил перед собой большущий, как кувалда, кулак и сунул Максу под нос. Уже без слов! Этому он тоже
Ознакомительная версия. Доступно 43 страниц из 211
