Буквально тут же явился Никифор Шолуденко. Скорее всего, не хотел ни на минуту оставлять Людмилу наедине с Шульцем — потому что они были соперниками, или потому что служил в НКВД. Людмила обрадовалась, она могла доложить ему о том, что ей удалось сделать, и не искать полковника Карпова.
Или все-таки придется отправиться к непосредственному начальству. База напоминала растревоженный муравейник — люди бесцельно метались взад и вперед, что-то кричали, размахивали руками. Прежде чем Людмила успела спросить, что тут происходит, Шульц развел руки в стороны и заявил:
— Большой драп. Мы удираем.
Примерно то же самое говорили русские, когда в октябре 1941 года возникла опасность захвата немцами Москвы, и оттуда побежали начальники, занимавшие высокие посты. Людмила решила, что Шульц специально ее дразнит.
— Удираем? — возмущенно переспросила она. — Мы что, уходим отсюда?
— Точно, — подтвердил Шолуденко. — Мы получили приказ уменьшить, объединить и усилить фронт обороны.
Он не стал говорить, что это означает «отступление». Точно так же слова «жестокие бои» переводятся на нормальный язык, как «поражение». Впрочем, Людмила не нуждалась в его объяснениях, она и. сама прекрасно все поняла. И, скорее всего, Георг Шульц тоже.
— Я успею сделать еще один вылет, прежде чем мы снимемся с места? — спросила Людмила. — Мне удалось доставить им кое-какие неприятности. Похоже, у ящеров здесь нет противовоздушной артиллерии.
— Разве можно защититься от такой штуки? — сказал Шульц по-немецки и ласково похлопал рукой по фюзеляжу У-2. — Ящеры, наверное, подглядывают в щелочки, когда ты писаешь.
Шолуденко фыркнул, но, отвечая на вопрос Людмилы, покачал головой.
— Полковник Карпов приказал, чтобы мы не теряли ни минуты. Распоряжение пришло сразу после того, как ты улетела. Иначе нас бы здесь уже не было.
— А куда мы направляемся? — спросила Людмила. Офицер НКВД вытащил какой-то обрывок бумаги и бросил на него быстрый взгляд.
— Новая база будет развернута в колхозе 139, азимут 43, расстояние пятьдесят два километра.
Людмила оценила расстояние и азимут и получила точку на карте.
— Рядом с Калугой, — недовольно произнесла она.
— Если быть до конца точным, чуть западнее, — подтвердил Шолуденко. — Мы будем сражаться с ящерами на улицах Сухиничей, защищая каждый дом и каждый переулок, чтобы задержать их продвижение вперед, пока готовится новая позиция между Сухиничами и Калугой. А потом, если понадобится, отстаивать каждую пядь земли в Калуге. Надеюсь, такой необходимости не возникнет.
Он замолчал; даже полковник НКВД, который на базе ни перед кем не отчитывался, кроме самого себя, и, в самых чрезвычайных ситуациях, перед полковником Карповым, боялся сболтнуть лишнее. Но Людмила без проблем поняла, что он имел в виду. Шолуденко сомневался, что линия обороны к северу от Сухиничей остановит ящеров. Судя по всему, он предполагал, что и Калуга тоже попадет в руки врага. А Калугу от Москвы отделяют лишь равнины да леса — и никаких городов, в которых смог бы застрять неприятель.
— У нас проблемы, — заявил Шульц по-немецки, и Людмила поразилась его наивности: разве можно открыто говорить то, что ты думаешь?
У нацистов, конечно же, нет НКВД, но зато у них имеется гестапо. Неужели Шульц не знает, что нельзя открывать рот в присутствии людей, которым ты не слишком доверяешь?
— Проблемы у Советского Союза, — наградив его странным взглядом, сказал Шолуденко. — Как, впрочем, и у Германии, и у всего остального мира…
Прежде чем Шульц успел ему ответить, они увидели бегущего по взлетному полю полковника Карпова.
— Выбирайтесь отсюда! Живее! — крикнул он. — Танки ящеров прорвали оборону к западу от Сухиничей и направляются в нашу сторону. У нас примерно час… или даже меньше. Уходим!
Людмила забралась назад в свой «кукурузник», наземная команда поставила самолет по ветру, а Шолуденко раскрутил пропеллер. Надежный, хоть и маленький мотор заработал сразу, биплан промчался по взлетной полосе и поднялся в воздух. Людмила повернула на северо-восток в сторону колхоза номер 139.
Шульц, Шолуденко и Карпов стояли на земле и махали ей руками. Она помахала в ответ, не зная, увидит ли их снова. Неожиданно из пилота, выполняющего опасные задания, она превратилась в человека, у которого есть возможность спастись от ящеров. Если они всего в часе от базы, им не составит особого труда нагнать и уничтожить людей.
Людмила проверила индикатор скорости на часах. На своем «кукурузнике» она доберется до цели за тридцать минут. Она надеялась, что сумеет разглядеть с воздуха новую базу. Но с другой стороны это будет означать, что у них плохая маскировка, и ящеры тоже обязательно ее заметят — рано или поздно.
Конечно, если маскировка сделана профессионально, ей придется летать кругами, а потом сесть где-нибудь не там, просто потому, что у нее закончится горючее. Индикатор скорости, часы и компас не слишком точные навигационные приборы, но других у Людмилы не было.
Высоко в небе промчался военный самолет ящеров; рев двигателей напомнил Людмиле вой волков в зимнем лесу. Она ласково погладила борт своего У-2 — он тоже отличная боевая машина, пусть маленькая и абсурдная по сравнению с могучими истребителями врага.
Людмила все еще находилась в воздухе, когда самолет ящеров вернулся на прежний курс, направляясь назад, на свою базу. Он уже выполнил задание, а Людмила еще не успела понять, куда же ей нужно попасть.
«Скорость», — печально подумала она.
Самолеты и танки инопланетян намного быстрее техники, имеющейся в распоряжении людей. Вот почему неприятель удерживает инициативу, по крайней мере, пока стоит хорошая погода. Воевать с ящерами все равно, что сражаться с немцами, только еще хуже. Невозможно выиграть войну, лишь защищаясь и никогда не переходя в наступление.
Мимо головы Людмилы, грубо прервав ее размышления, просвистела пуля. Она бессильно погрозила земле кулаком. Какой-то дурак решил, что такая сложная машина, как самолет, не может не принадлежать врагу. Если бы Сталину удалось завершить мирное строительство социализма, такое вопиющее невежество за одно поколение отошло бы в прошлое, превратившись в историю. Атак…
Крестьянин, работавший на ячменном поле, снял куртку и помахал ей, когда она пролетала над ним. У куртки была красная подкладка. Только через несколько минут Людмила сообразила, что к чему, и вскричала:
— Боже мой! Какая я дура!
Представители военно-воздушных сил Красной армии не станут зажигать никаких огней, чтобы показать ей, где находится новая база. Иначе ящеры сразу все поймут, и базе конец. Приборы — или, точнее, чистая удача — помогли ей найти место своего назначения.
Она развернула «кукурузник», сбросила скорость и начала снижаться, только сейчас разглядев опознавательные знаки на вспаханном поле. Теперь ей стало понятно, где садятся и взлетают самолеты. Людмила сделала еще один круг и аккуратно приземлилась.
