Только знаю, в тот миг вернетсяНить души – ярче лунного блика -И шепнет о твоей пощадеЛишь тогда обрету я нас…А когда песня закончилась, с размаху, с неожиданной яростью разбил стеклянный стакан о пол. И, запрокинув головы назад, прорычал что-то непонятное, сказанное на родном языке.
* * *
В результате Нинкиной шуточки нам пришлось спать на одной кровати, и утром больше всего была недовольна Журавль.
– Бедный Тропино, – жаловалась она. – С тобой вместе спать – убиться можно. Скинула на меня руки-ноги, я думала, с кровати навернусь. Лучше бы храпела.
Мы позавтракали и принялись собирать вещи. Самолет улетал поздно вечером, но уезжать, честно говоря, не хотелось, и собираться получалось как-то вяло.
Звонок от того, кто вчера зажигал на сцене, раздался совершенно неожиданно.
– Ну что, едем? У меня есть несколько свободных часов, – не здороваясь, сообщил знакомый голос.
– Куда? – чуть не поперхнулась я.
– В Коломенское, – ничуть не смутился Кирилл.
Видя мое озадаченное лицо, Нинка тотчас стала одними губами спрашивать, кто это, и я принялась тыкать пальцем в сторону его номера. Подруга удивленно приподняла бровь и прильнула к телефону.
– Наверное, нет, извини, – пришлось отказаться мне.
– Почему же? – удивился музыкант.
– Мы сегодня улетаем, – не нашла я аргумента лучше.
– Я тоже, – невозмутимо отвечал парень. – Ты не думай, никакого флирта, – вдруг словно понял он мои опасения и рассмеялся звонко. – Я же сказал – мне нужен спутник, с которым я могу пообщаться на русском. Если хочешь, возьми свою подругу, и мы погуляем втроем.
Нинка согласно закивала головой, и я все же согласилась, договорившись встретиться с ним через полчаса у лифта.
– Чего ему от тебя надо-то? – сморщила лоб подруга и забарабанила пальцами по столу.
– Да не от меня, – отмахнулась я. – Ему нужна компания.
Или я сама себя так успокаивала?
– Катя, – погрозила мне пальцем подруга. – Тебя жизнь ничему не учит?
– Учит, – серьезно посмотрела я на подругу, отлично поняв ее мысль. – Слышала – дважды войти в одну реку нельзя. Сомневаюсь, что на меня вдруг запал такой человек. Еще больше сомневаюсь, что такой человек стал бы со мной играть. Не те масштабы, – словно успокаивала я сама себя.
– Зато из одной лужи дважды обрызгать могут, – фыркнула Нинка. – Встретимся с ним и узнаем. Я людишек, как орехи щелкаю – на раз-два, – была, как и всегда, очень высокого мнения о себе Журавль. – А может, мне самой стоит к нему присмотреться? Близкий физический контакт у нас уже был. И в жизни Кеззи не страшный. При деньгах опять-таки. И знаменитость.
– Ты неисправима, – вздохнула я, и подруга довольно расхохоталась. Она хотела добавить еще что-то, однако зазвонил ее телефон, и Нинка цапнула его со стола. Глаза ее округлились. И она громко сообщила миру матерное слово.
– Келла? – заинтересовалась я. Очень уж мне хотелось, чтобы Журавль, наконец, призналась – самой себе, не мне! – в своих чувствах к синеволосому.
– Какой, к чертовой проматери, Келла, – отмахнулась Нинка и, зло сощурившись, сообщила:
– Старая жаба. Что опять ей нужно? Хочет получить свою дозу удовольствия от очередных унижений? Не дождется!
И подруга с такой силой провела пальцем по экрану тонкого смартфона, словно хотела проткнуть его насквозь.
