– Это не смешно.
Он ответил на пожатие, но заговорил не сразу.
– Я очень рад, что Макдональд снова женился, – сказал Макайвор. – Вы очень красивая.
– Лучше помолчите, поберегите силы!
– Чем скорее это закончится, тем лучше.
– Мне очень жаль, что так получилось, Макайвор. Искренне жаль!
– Так даже лучше.
Было ясно, что говорить ему с каждой секундой становилось все труднее.
– Я надеялся, что Макдональд прикончит меня, когда мы с узниками выберемся из города.
– Лиам никогда бы такого не сделал! – возразила я, не пытаясь скрыть возмущение.
– Я не то хотел сказать… Я думал, что лучше умереть от его руки, чем на плахе, понимаете? Это было бы справедливо.
– Нет, я вас не понимаю! Выходит, вы заранее знали, что эта затея будет стоить вам жизни? Но если так, то это самоубийство! – воскликнула я.
– Наверное, вы правы… В общем, я знал, что шансов выкрутиться у меня мало.
Он невесело усмехнулся, а в следующее мгновение боль заставила его со стоном согнуться пополам. Дышал он слабо и прерывисто.
– Я так и не стал хорошим солдатом, – превозмогая боль, проговорил Макайвор. – После Гленко я сильно сдал, и меня перевели сюда. Поэтому я не попал во Фландрию с Аргайлским полком. Но если бы попал, то меня, скорее всего, уже убили бы. Сказать по правде, жизнь в армии – это не жизнь. Нас заставляют умирать, но ради чего? Нам говорят, что умереть за короля – это честь. Но ведь королю на нас наплевать! Я – хайлендер, такой же, как Макдональд, и ненавижу англичан так же сильно. Но в семье я средний сын, и выбора у меня не было. Дом и хозяйство достались в наследство старшему брату. Ну а мне пришлось пресмыкаться перед англичанами… А их даже не волнует, что мы, солдаты, недоедаем… Что касается экипировки, то одевают и вооружают нас тоже скверно… Граф Аргайл делает для нас что может, но решения все равно принимают в Лондоне.
Он закашлялся. Я попробовала ладошкой его влажный лоб.
– Откуда вы родом?
– Из Наррахана, это на озере Авих. Земля у нас плодородная, урожаи хорошие…
Рядом захрустели мертвые листья, ковром устилавшие землю. Я почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной, и от ужаса у меня волосы встали дыбом. Я вскочила, повернулась и выбросила вперед руку с кинжалом, намереваясь пронзить человека, чьи очертания едва угадывались в темноте. Стальные пальцы стиснули мое запястье, и я выронила кинжал.
– Однажды ты таки заколешь меня, a ghràidh.
– Болван! Мог бы сказать, что это ты! – вскричала я, все еще трясясь от пережитого страха.
Лиам поднял с земли мой нож, вернул его мне и посмотрел на Макайвора.
– Ему очень плохо, – шепнула я мужу на ухо. – Его ранили в живот.
Мы прислушались к хриплому дыханию солдата. Судя по всему, он потерял сознание.
– Мы не можем оставить его здесь, он умрет, – сказала я тихо.
– Кейтлин, с такой раной в седле не ездят!
Лиам склонился над раненым, потом тяжело сел на землю рядом с ним.
– Останемся здесь, – сказал он негромко. – Наши увезли Финли. Рана у него не смертельная, но сильно идет кровь.
В темноте я стала ощупывать тело Лиама. Стоило мне коснуться его левой руки, как он ее отдернул. Рукав был мокрый, ткань прилипла к телу.
– Ты ранен! – вскричала я, пытаясь схватить его руку.
Лиам спокойно пресек мои попытки.
– Жалкая царапина! – заявил он.
– Только из нее почему-то кровь хлещет, – возразила я едко. – Нужно промыть рану водой и виски.
Лиам попытался подняться, но я усадила его обратно.
– Не надо, не вставай! Я сама принесу.
Через несколько минут я вернулась с одеялами и дорожными флягами из вываренной кожи. Передвигаться в темноте было трудно, но промывать рану на ощупь… Я присела на корточки возле Лиама и разорвала рукав рубашки до локтя.
– Ай! – вскрикнул он.
– Тише, мой хороший, потерпи! – тихонько стала приговаривать я. – Нужно немного потерпеть…
Английский клинок вскрыл кожу на предплечье, от локтя и почти до самой кисти. Рана была длинной, и в темноте невозможно было понять, насколько она серьезна. Я промыла ее и, оторвав полосу ткани от подола своей юбки, перевязала Лиаму руку.
– Ты можешь пошевелить рукой?
Лиам сильно ущипнул меня за ягодицу и вырвал из рук флягу, чтобы влить в себя пару драмов.
– Ну, a ghràidh, я не похож на умирающего? – усмехнулся мой супруг.
– По крайней мере ответ на свой вопрос я получила, – сказала я и отняла у него флягу.
Лиам притянул меня к себе, крепко обнял и поцеловал в губы. Еще мгновение – и он начал поднимать мне подол.
– Лиам! Нашел время!
– Я хочу тебя. Ты даже представить себе не можешь… – пробормотал он и снова прильнул губами к моим губам.
Я решительно оттолкнула его.
– Хватит! – вскричала я сердито. – Макайвор?
Наверное, мой крик вывел солдата из обморочного состояния. Он зашевелился и напомнил о своем присутствии тихим стоном. Я поднесла горлышко фляги с водой к его губам, однако бедняга чуть не захлебнулся.
– Вам плохо? – спросила я и сразу поняла, насколько глуп мой вопрос.
– Все тело… немеет.
Он что-то прошептал, но я не разобрала слов. Я смочила уголок пледа водой и вытерла ему лоб.
– Драгуны уехали обратно в город.
– Уезжайте! Они обязательно вернутся. А я… все равно долго я… не протяну.
– Мы будем с вами, Макайвор, – сказал Лиам. – Мы не оставим вас одного.
Он накрыл умирающего одеялом, и его красный мундир с позолоченными пуговицами, поблескивавшими в темноте, скрылся с наших глаз. Теперь мы видели не английского солдата, а просто юношу, агонизирующего на ложе из папоротника. Лиам протянул ему флягу с виски.
– Хочешь драм usquebaugh?[125]
– Спасибо! Мужчина… не должен… умирать… не хлебнув… в последний раз… usquebaugh.
Макайвор взял флягу дрожащими руками и поднес горлышко к губам. Янтарная жидкость потекла по его подбородку, и Лиам вовремя успел подхватить падающую флягу.
– Теперь я уйду со спокойной душой, – прохрипел Макайвор. – Наши фамилии делают нас врагами, Макдональд. Но если забыть про это… я уважаю вас за то, какой вы есть. Я хорошо узнал вас… за те пару недель… пока жил в вашем доме. Вы – хороший человек. Две сотни лет наши семьи истребляют друг друга. Скольким еще поколениям суждено страдать? Ненависть передается от отца к сыну, Макдональд, помните об этом…
