Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 180
– Какого это Мартина? – выпытывал у памяти Рогир.
– Помнишь молодого рыцаря, что заказывал тебе барана на алом поле?
– Ты хотела сказать козла?
10. Nice place to visit
Всю ночь Гельмут не смыкал глаз. Ближе к утру, затемно, один, не взяв даже Жювеля, он отправился на самый высокий окрестный холм, прописанный на картах прусского Oberkommando Копытом.
Туника его была черна, плащ бел, черный крест на левом плече делал Гельмута отличной мишенью даже ночью. Впрочем, стать жертвой шальной стрелы гроссмейстер Тевтонского ордена не опасался. Гельмут был язычником и потому был уверен, что Господь не приберёт его и не пошлет его войску поражение, загодя не предупредив. Он, Гельмут, шел за предупреждением, а не на рекогносцировку, как полагали наивные братья.
Гельмут был ещё и христианином, а потому верил в бессмертие души и в Бога единого, в Пресвятую Деву, подменявшую ему разом и Фрейю, и родную мать, которая оставила его во младенчестве, и женщин, которых он мог бы любить, но как-то не довелось, а потому мысль о смерти его скорей печалила, чем манила малиновыми протуберанцами Вальхаллы. Иногда такое называют двоеверием, иногда эклектикой, сам Гельмут не называл это никак.
Лесок со следами отчаянного браконьерства горожан Нанси покрывал склоны холма, двумя волнами спускавшиеся на равнину. Побродив по снежной тонзуре в центре Копыта, Гельмут остался недоволен и продолжил прогулку, пока не очутился в том месте, где впору ставить триангуляционную вышку. Он выбрал самый удачный ракурс – чтобы ветви кустарника не заслоняли обзор – и сел на снег.
Поле в январе. Это его стол. Лагерь бургундов, влившийся в него лагерь тевтонов и лагерь французов – его камни. Его камни – это его руны. Его руны – это его знание. Вуаля.
Серело. Лагерь, к которому никак не клеилось сравнение с муравейником, приходил в движение. Снулые, промерзшие до самых махоньких извилин костного мозга, люди кормили коней, матерились и подбрасывали в костры хворост. Трубачи расставляли подле костров трубы, чья медь жглась хуже льда и коварно прилипала к губам. Скоро трубить общий сбор, а потом – наступление. Ещё были кусты, они создавали зловещие тени. Были сугробы, они были вместо туч. Гельмут закрыл правый глаз и чуть прищурил левый. Ему не нужны детали, ему нужны линии, в которые соединяются эти детали, и руны, в которые соединяются эти линии. Сытому коршуну не нужно высматривать сусликов, укрывшихся в траве, ему нужно знать направление полета.
Первой он увидел великую руну победы, TIR.
Она выглядела как обыкновенная стрелка на указателе «туда». Как схематическая стрела без оперения. Как вектор, направленный в страну военного счастья. Если бы Гельмут был младше самого себя лет на двадцать, он, пожалуй, обрадовался бы. А так он лишь одернул себя, что это не SIEGEL (печально известная впоследствии как эсэсовская молния), предвещающая победу всегда, при любом раскладе, победу без самой возможности поражения, а всего лишь скромница, конформистка TIR, которая может предвещать победу, если с ней рядом есть другие счастливые руны, такие как SIEGEL, а может и предвещать поражение, если с ней есть…
Гельмут сосредоточился. Ментоловый ком скатился по пищеводу и улькнул в желудок, на стенках которого выступила изморозь. Гельмут похолодел, потому что второй он увидел руну ISA, ледяную руну, камень несчастья. Она была похожа на осиновый кол, на I, над которой забыли поставить точку, она была толста и страшна, как резаная рана. Нет, победы не будет. Тем более, что третьей руной была пакостница NIED, «пересечение бездны». Но NIED не переведет через пропасть на другой берег, NIED не праджняпарамита, увы, очень шаткий мостик получается из андреевского креста, наклонившегося попить водички.
Гельмут был мужественным человеком. Он увидел, что NIED сопрягается с WYRD, пустой руной Футарка, на беспорочном поле которой сидели, как он на холме, Урд, Верданди и Скульд – прошлое, настоящее и будущее. Он был очень испуган, но не закололся кинжалом, не бросился на колени, ломая руки и выдирая волосы, не стал молить Норн о пощаде – мужественный человек таким не занимается. Он знает, что если Господь просит Мастера Водана показать сочетание NIED-WYRD, значит никуда не денешься – придется расквитаться с кармическими долгами.
Гельмут, серый, как и небо над ним, встал, отряхнул снег и поковылял вниз, квитаться.
Глава 22.Фаблио 1477 года
«Пожар бушует в Лайима, Пожар бушует в долине реки Куму, Всё совсем-совсем сгорело Если бы я мог дойти до обители Матери-смерти, о дочь моя! Я бы сделал длинный факел из травы, Если бы я мог дойти до обители Матери-смерти. Я бы всё уничтожил, как пожар, что бушует в Лайима, Как пожар, что бушует в долине реки Куму».
Погребальный гимн народа ачоли
1
Две тысячи рыцарей. Из них тысяча сто арьербана. По европейским меркам до хуя. «Зачем мне столько?» – впервые спросил себя Мартин, когда все эти люди, когда все эти отцы, сыновья, братья, мужья, на ходу прилаживая к мордам лиц маски берсерков, вспоминая привычные движения руки с клинком, нагнетая внутри себя давление в сто батальных атмосфер, наскоро догоняясь до нормального опьянения битвой, озверения и положенной решимости терзать, кусать, бить, покатились на бургундов.
– Монсеньор Доминик, пора, – заёрзал в седле адъютант. Кажется, он боялся отстать от товарищей и пропустить самое интересное.
Но Мартин не торопился. Он был как ящерица, высматривающая другую ящерицу во вражеском лагере. Кавалерия уже орала «Монжуа!», бургунды уже затянули свою «Бургундию», а тевтоны просто двинулись сомкнутым строем, они ничего не заорали и не затянули. Их лошади, как на параде, шли шагом навстречу французам, словно там были зрительские трибуны, а не две тысячи копий, не две тысячи мечей, и эта тевтонская неторопливость действовала на нервы с похвальным постоянством всегда, везде и здесь.
Эта медлительность была сродни нраву отдельных стихий – наводнению не нужно быть быстрым, оно всё равно возьмет своё. Вулканическая лава может себе позволить ползти как улитка.
– Вот теперь точно пора! – успокоил адъютанта Мартин и пристроился позади третьей конной роты.
«Что это он там высмотрел? Тайный знак предателя? Сигнал от тех, кто окружает немчуру с тыла?» – спросил себя умный адъютант, опуская забрало. Он, вероятно, был бы сильно разочарован, если бы узнал, что Мартин всего лишь вычленил из однообразного крестоносного кордебалета тевтонов фигуры своих старых знакомцев, имена которых ничегошеньки адъютанту не сказали бы. Вычленил – и поставил напротив Ф.И.О. две галочки. Дескать, присутствуют.
2
Звездный час французской кавалерии. Если подумать, то выходит, что это не очень просто – убить человека, который, когда надо, когда хочет, живуч, как пластилин. Убить шестьсот человек, причем шестьсот тевтонов? О, когда чья-то армия берется за такой сюжет, можно гарантировать, что будет не скучно, будет смешно, будет страшно, потому что как раз такое сочетание охотнее всего поставляет ожившая логика абсурда. Когда воюют с тевтонами – это настоящий танец с саблями. Пляжный волейбол, где каждый игрок держит в правой руке по горной лыже. Это конное поло в мясных рядах колхозного рынка.
Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 180
