Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 155
Она приподняла его голову и дала ему сока. Глотнув, он откинулся на подушку, вглядываясь в клочок тусклого неба в проеме окна. До рассвета еще полчаса – за окном сумрачно и серо.
– «В-вот он – с-серый р-рас-с-свет», – показав кивком, проговорил он, а в глазах, казалось, пробивалась улыбка.
Кэт воспрянула: две цитаты из одного стихотворения – дело идет на лад! Лоб его стал прохладнее – жар, похоже, спадал, руки же – ледяные.
Дождавшись, пока он уснет, она вышла погулять со старым псом. И только когда почтальон, разносивший первую в этот день почту, одарил ее удивленным взглядом, она вспомнила, как она одета. «Дамасская роза»!
Бойду на глазах становилось легче, и к вечеру она смогла оставить его. Она возвращалась на Саут-сквер, покидая своего любимого – теперь пусть хоть весь мир знает – сидящим у газового камина, закутанным в одеяло, слабым, как котенок, но больше не трясущимся в лихорадке. Рядом с ним, как всегда, старый пес.
Накинув плащ, Кэт втиснулась на заднее сиденье такси и попыталась придумать для родителей хоть какое-то приемлемое объяснение. Она позвонила домой только раз, прошлой ночью – к телефону подошел отец, – сказала, где она и как долго собирается там пробыть, но, прежде чем он успел засыпать ее вопросами, монетки у нее кончились. Теперь, пока такси под мерное тиканье счетчика приближалось к Саут-сквер, формулировка становилась все более и более туманной, и в конце концов она бросила это занятие. Она слишком устала, чтобы о чем-нибудь беспокоиться, и, в конце концов, что скажут, то и скажут.
На углу она расплатилась, под вечерним небом чувствуя себя не так неловко в своем помятом вечернем платье. Открыла дверь своим ключом и, намеренно не глядя по сторонам, не желая знать, есть ли кто-нибудь в комнатах, поднялась прямо к себе, сбросила одежду и забралась в горячую ванну.
Немного ожив после ванны – все еще усталая, но не до изнеможения, – в длинном халате, обмотав полотенцем голову, Кэт решила, что пора рубить узел. Она пошла к матери, но той не было в комнате.
Проходя мимо отцовского кабинета, она увидела под дверью свет, тихонько постучала и, услышав его голос, вошла.
– Вернулась! – без раздражения, скорее с какой-то тоской произнес он.
При звуке его голоса слезы навернулись на глаза.
– Ох, Котенок! – сказал он ласково.
Это давнее детское прозвище! От ее решимости не осталось и следа. Отец обнял ее, усадил в свое походное кресло, а горячие слезы все катились по щекам.
Майкл присел на край стола – спиной к Белой Обезьяне, весьма саркастически взиравшей на все происходящее, – и смотрел, как постепенно успокаивалась дочь, всхлипывала вое реже, все тише. «Бедная моя девочка! – подумал он. – Скверная это штука – любовь. Парламенту следовало бы ее отменить!»
Первая краткая вспышка прошла, своим носовым платком отец тщательно «перекрестил» ее, как говаривал он, когда, маленькой девочкой, ей случалось расплакаться, – теперь им обоим легче было продолжать.
Да, решил Майкл, это он должен сделать сам – пустить пробный шар – он отец.
– Ну, скажи мне – ты очень влюблена?
Кэт взглянула благодарно и даже чуть улыбнулась.
– Безнадежно. Прости.
Майкл медленно кивнул, а что дальше говорить – не знал.
Следующий вопрос задала Кэт.
– Что говорит мама?
Майкл чуть шевельнулся на своем насесте.
– Ты же знаешь, мы оба хотим только твоего счастья, Кэт.
– Это не ответ, папа.
– Нет. Ты хочешь дословно?
– Да.
– Изволь – в настоящий момент она не может себе представить, как умудрилась родить такую идиотку. Думаю, в конце концов представит.
Кэт приглушенно рассмеялась, и сразу опять слезы ручьем – на этот раз ненадолго.
– О Господи, – проговорила она сквозь скомканный влажный платок, – сейчас от всего этого голова кругом идет. Утро вечера мудренее.
– Ты всю ночь была там?
– Да!
Такой болью исказилось лицо отца – хоть бы этого не видеть!
– После всего этого – я должна быть с ним, папа, – должна!
– Я понимаю.
– Понимаешь?
– Да – конечно. Но скажи – он тоже так считает?
– Да.
– Он так сказал?
– Да.
– Понимаю, – повторил Майкл.
– Нет, папа, скорее всего, не понимаешь. Он просил меня уехать с ним.
– За границу?
Она кивнула:
– В Мексику.
– В Мексику!..
Бедный папа! Кэт отчетливо представляла, что творится сейчас у него в душе, – на лице его отразились те же чувства, что охватили ее, когда она впервые услышала – куда.
– Может быть, – добавила она, – но не обязательно. Дело в том, я думаю, что для него не так уж важно, где именно жить. Важно, чтобы я была с ним – где бы то ни было.
– И ты будешь счастлива?
– Я буду счастлива с ним – а это самое главное, правда?
Кэт ждала – и, смирившись, отец коротко кивнул в ответ.
– Мне нужно поспать, – объявила она, вставая, – давай утром договорим? Я буду лучше соображать.
И, прежде чем выйти из комнаты, потерлась щекой о его щеку.
* * *
Кэт спала без снов. Вернее, видение, что над ней витало в ее тревожном забытьи, было какое-то непостижимое, недосягаемое.
Внезапно, как от толчка, она вскочила, сердце оборвалось. Толком не проснувшись, объятая ужасом, выбралась из постели. Едва коснувшись ногой ковра, уже знала – что-то случилось, что-то страшное, очень страшное – страшнее быть не может. Зажгла свет, мгновенно оделась: юбка, блузка, кардиган – выхватив из шкафа что попало, неважно какого цвета, наскоро накинула красный плащ с капюшоном, отыскала кошелек, глянула, хватит ли на такси, и опять умчалась из дома, и опять – во тьму.
На фоне затянутого облаками ночного неба дом возвышался, как готический замок. Кэт отдала шоферу последнюю банкноту – сдачи ждать было некогда. Поездка заняла целую вечность, сердце рвалось из груди – скорей, стрелой, туда, наверх, а такси все тарахтело, все прижимало ее к земле, не давало взлететь. Она вошла в дом – как кстати это устройство на входной двери! – и помчалась по витой лестнице, не потрудившись нащупать выключатель, не обратив внимания на сбившийся в сторону потрепанный край ковра и поцарапанную голень – каждая драгоценная секунда на счету. В кромешной тьме лишь одно ей виделось ясно – она должна быть с ним – или случится что-то чудовищное, немыслимое.
Вот она уже на лестничной площадке, вот открывает дверь – накануне она оставила ее неплотно прикрытой, – у ног – какое-то движение. Собака! Крутится взволнованно вокруг пес, подвывает тихонько, прерывисто всхлипывает, будто знает – шуметь нельзя, но очень уж непривычно – ночной гость.
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 155
