Напротив, несколько боком, – длинноволосый, совершенно седой, с колючими бровями и бородой человек. Отчего крупная голова и подбородок кажутся обсыпанными хлопьями снега. Лицо из-за мелких надрезов удивительно напоминает лоскутное одеяло. Это следы челюстно-лицевых операций. И прежние, навыкате, синие глаза, разве что припорошенные. К креслу приставлена тросточка.
Бутылка виски опорожнена на треть, но разговор не клеется.
Рюмка водки при встрече друзей как ключ зажигания у машины. Прежде – молодые, «со стапелей» – чуть повернул, и схватило, завелось. Закипело. Торопишься поделиться, выговориться. Теперь не то – одна рюмка, другая, третья. Не идёт разговор. Старый движок фырчит, но не схватывает. Подсел аккумулятор, искрят провода. И хоть в старости всем не хватает общения, даётся оно трудно. Наконец, кое-как схватило, застучало. С перебоями, с придыханием.
– С кем-то из наших контачишь? – спрашивает Алька.
Повожу плечом, – «иных уж нет, а те далече». В Берне пересёкся с Баулиным. В 2000-х, после того как отказался по добру отдать банк, отсидел, выехал за границу. Ныне руководитель фонда, «иноагент». Алька кивает.
– От Даньки… ничего? – подступается он к главному.
– Так, больше вскользь.
Время от времени на почту, на ватсап ко мне приходят странные, непонятного происхождения сообщения, за которыми научился различать Клыша.
– По-прежнему легендируется, старый? – Поплагуев тепло улыбается. Большие, навыкате глаза вспыхивают прежней синевой.
– Между прочим, Данька – единственный, кто предсказал и Болотную площадь, и даже – ещё за год – Крым, – припомнил я.
– Это он редкий умница, – позавидовал Алька. – Ведь что мы объявляем умом? Да ничего другого как умение с важным видом обосновать то, что уже произошло. То есть разложить по полкам задним числом, почему случилось так и не могло случиться никак иначе. Но его не хватает, чтобы предвидеть хоть на полшага наперёд и предотвратить. Люди, умеющие проанализировать до, а не после – редчайшие. Полагаю, это свойство и рождает лидеров. И, должно быть, – разведчиков.
Он с хитрецой поднял бокал:
– За Даньку.
Выпили. Я решил, что настало время для алаверды.
– Ну, я знаю ещё одного предсказателя! По-прежнему считаешь, что Россия обречена?
Алька нахмурился:
– То предсказание нехитрое. Вырождение физическое – тут и предсказывать нечего. По одному ребёнку на семью. Это на сколько поколений хватит? Но корень всего – вырождение внутреннее, пассионарное, когда отмирает жизнетворное начало. Последний, главный шанс встряхнуть нацию был в восьмидесятых – начале девяностых.
– Суд над КПСС? – мне вспомнились наши Таганские мечтания.
– Да, суд, открытие архивов, стыд кромешный на весь мир! – сердито рубанул Алька. – Это как кровопускание. Быть может, очистило бы кровь. Рабскую, крепостную кровь! Тогда б, у всех на виду, кучка дорвавшихся до власти не смогла бы рвать друг у друга самые жирные, сочащиеся минералами, шматы России. И, конечно, не решились бы прилюдно на фальсификацию выборов в девяносто шестом. Так нет, отшатнулись. Да ещё и передушили предпринимателей, что по кооперативам начинали. Как до того – нэпманов. А без собственности человек – тот же раб. Не за что насмерть стоять. Раб – всегда завистник. Мечтает украсть ловчее, чем сосед. И чтоб пайка от хозяина побольше и желательно – на халяву. Теперь имеем, что заслужили: выскребается всякая жизнетворная бактерия, всякая водоросль. Остаётся дистиллированная вода, в которой, как известно, жизни нет.
Алька, как прежде, когда входил в раж, зачастил. Добавил тембра, словно репетируя выступление на симпозиуме.
– Браво, профессор! – я поаплодировал. – Считайте, первый слушатель ваш доклад одобрил.
Алька слегка смутился.
Ближе к ночи, оставив женщин за столиком, вышли прогуляться по дорожке, освещённой гирляндами фонариков.
Впереди, при свете луны, вспыхивают светлячки. Один… три… десяток. Оказывается, мы вышли к бассейну. Вгляделись в темноту. На лежаках в открытых купальничках и плавках сидят девчонки и пацаны 17–18 лет. Они тесно сбились, стараясь коснуться друг друга коленями. Всё как положено. Но сидят в полной тишине. Не произнося ни звука, все как один сосредоточенно, не поднимая глаз, уткнулись в свои гаджеты.
– Что они делают? – озадаченно произнёс Алька.
– Общаются, – отвечаю я.
Он смотрит ошарашенными глазами. Что я могу объяснить? Только то, что временны́е пласты сместились. И эта новая поросль – порождение следующего витка Урана. А наш – на излёте.
– Кстати, насчёт предсказателей, – припомнил я. – На днях получил очередное послание от Даньки. По его мнению, вот-вот разразится вооружённое столкновение меж Россией и Украиной.
– Чего?! – Алька поразился. Пожевал губами. – Да нет! Это нашего провидца всё-таки занесло. Даже за внешним безумием всегда прячется рациональная цель. Но большая война – с экономикой десятого – двадцатого уровня?! У России и так-то жизнетворного населения для такой огромной территории всего ничего. Скоро даже просто охранять границы некем станет. И что? Послать на убой последнее молодое племя? Да нет же. Покатаются вдоль границ, погромыхают мощью. Но чтоб всерьёз? Тем более – с Украиной, когда все крови перемешаны. Это все равно, что северо-восток Москвы пойдёт на юго-запад. Что-то несвершаемое и несбываемое.
Стоял февраль 2022 года. Несвершаемое свершилось, несбываемое сбылось. Российские войска перешли границу Украины.
Конец
