большой…
…И как только я сел, по-обычному, в свое кресло, раскурил трубку и немного отвыпил…
…Развлечения седьмого вечера пошли своим чередом, или сложились в обстоятельный и страшный рассказ.
— Итак (сказал я), слушайте внимательно, друзья. Сегодня мне придется с прискорбием поведать вам об очень горестных событиях. Которые начались, когда я беззаботно жил в своем новом многоквартирном доме вместе с отцом, матушкой, братом, сестрой и женой.
Однажды утром, ровно через год после моей свадьбы с Сэлой, на нас обрушилось такое испытание, какого не выпадало мне до той поры, пожалуй, ни разу — хотя я побывал, как вы знаете, во многих рискованных путешествиях и опасных городах, дремучих чащобах и мрачных джунглях, простоял около двух лет недвижимым изваянием и встречался с кровожадными дикими людьми. Но это новое испытание было воистину ужасным — и для людей, и для животных, и даже для деревьев.
В тот день еще до рассвета, или около четырех часов утра, нашу деревню и окрестные пространства начали сотрясать зловещие знамения. Я, помнится, лежал в постели вместе с женой и уютно наслаждался предутренним сном. Но внезапно проснулся, разбуженный устрашающим и оглушительным шумом. А проснувшись, мгновенно заметил, что дрожит, словно живая, не только моя кровать с мелко трясущимся, как от страха, одеялом — дрожали, будто готовые рухнуть, даже стены, пол и потолок.
Опасливо приметивши эти знамения и чуть ли не до крови расцарапанный мелко трясущимся одеялом, я резко отшвырнул его, соскочил с кровати, подбежал к двери и хотел распахнуть ее, чтобы выглянуть наружу, да дверь так бешено тряслась, что к ней было больно прикоснуться. Отдернув руку от двери, я бросился к лампе с надеждой осветить комнату, но, едва я попытался поднять ее дрожащей рукой, она отлетела далеко в сторону с громким треском. Тут я без всяких колебаний ринулся в комнату отца. Ринуться-то я ринулся, а добраться не добрался — из-за неприкосновенно трясущейся двери передо мной и ходуном ходящего пола подо мной. Меня, всего дрожащего от незнания, как быть, сотрясали к тому же пол и страх, так что вскоре я словно бы поневоле был вытрясен из комнаты и шатко побежал в пристройку, а уж оттуда валко выпрыгнул на улицу.
Я выпрыгнул на улицу, где еще оглушительней слышался страшный шум, и помчался зигзагообразной побежкой вдоль деревни. Уличные деревья вокруг меня судорожно дрожали, земля подо мной трескуче тряслась, как бы готовая провалиться, а домашние животные неистово метались между домами. Я надеялся найти такое место, куда можно спрятаться от всеобщей тряски, и видел, что повсюду — кто шатаясь, кто зигзагами, кто кувырком — бежали тысячи жителей деревни, которые тоже хотели куда-нибудь спрятаться. Их всех повыгнали из домов такие же дроглые обстоятельства, как у меня.
Я так напугался в то утро, что забыл прикрыть наготу. А люди, домашние животные и дикие звери не могли оставаться в своих домах, на скотных дворах и в берлогах — они терялись до всеобщего ужаса в недоуменных догадках, что же это вокруг них творится, ошарашенно метались кто куда и сбивчиво натыкались все на всех.
В конце концов, или часам к шести утра, зловещие знамения достигли наивысшего предела. Оглушительный шум и трясучая дрожь обернулась невидимым вторжением каких-то неведомых нам существ. Мы окончательно отчаялись и лишились последних сил. Потому что даже небеса над нашими головами начали яростно содрогаться и прерывисто трепетать — от грохочущего грома и сверкающих молний. И вот, не в силах все это выносить, мы возопили о помощи. Немые гулко забормотали, у глухих отверзлись уши, а слепые устремили глаза к небу в ожидании помощи от Создателя. Петухи бешено кукарекали, слоны испуганно трубили, собаки в ужасе лаяли, лошади боязливо ржали, увечные торопливо удирали, козы бодали овец, ягнята копытили землю, а летучие мыши угласто метались по небу.
И даже каменные утесы невольно источали слезы. Но всеобщие лишения ничуть не уменьшались. Наконец, когда гром загрохотал так свирепо, а молнии засверкали столь ослепительно, что люди больше не могли оставаться на улице, я торопливо пробрался обратно в дом. Я юркнул под одеяло к жене, и мы с ней изо всех сил вцепились в спинку кровати, но кровать сотрясалась настолько неудержимо, как если бы через несколько секунд ей было суждено перевернуться. И хоть сама она не перевернулась, зато меня и жену нежданно вытрясла на пол — даром что мы цеплялись за ее спинку как одержимые, — и я сломал несколько ребер, а у жены треснула кость в левом бедре. С огромным трудом — боком-боком, будто крабы, — вскарабкались мы обратно на кровать, забрались под одеяло и притворились от страха, что спим.
Да спать-то было невозможно. И в кровати оставаться — из-за бешеной тряски — тоже было невозможно. И вот я спрыгнул на пол, а вслед за мной поспешно выскочила из кровати жена. Я подбежал к двери, и я рывком распахнул ее, и я торопливо, как спасаясь от погони, опять выбежал на улицу — вместе с матушкой, отцом, братом, сестрой и женой. По улицам оголтело метались жители деревни, и мы принялись метаться так же оголтело, как они. Мы оголтело метались туда-сюда, или кто куда, пока вдруг не обнаружили, что трескучая тряска прекратилась, а бешеный шум утих. И каждый из нас устрашенно побрел домой. Потому что внезапно упокоенная деревня и затаившаяся повсюду мертвая тишина показались нам еще страшней, чем грохочущая дрожь с ослепительными молниями над головой. Полнейшее безветрие обернулось могильным безмолвием, трава встопорщенно замерла, на древесных ветках не трепыхался ни единый листок, а животные так обессиленно припали к земле, что не убежали бы, даже если б их стали убивать. И никто, конечно, не ведал, что все это случилось из-за моей жены Сэлы. В ознаменование прихода воинов, которых послала за ней Богиня алмазов.
Пока мы с изумлением раздумывали, что же означает нежданно павшая на деревню тишина, ее (деревню) окутал густой туман, в котором никто из жителей ничего не мог разглядеть. Даже самих себя. Туман был такой густой, что если два человека стояли вплотную один к другому — они все равно друг друга не видели. Едва мы с женой приоткрыли дверь, чтоб куда-нибудь убежать, весь туман стянулся под высокое раскидистое дерево напротив нашего дома. А потом склубился в двух могучих воинов. Один из них сидел на громадном верблюде и держал в правой руке тугой массивный лук, а в левой — серебряный щит с алмазной резьбой. Его
