собой — а раньше такого никогда не бывало.
— «Так нельзя», так он сказал, — морща лоб, подтвердила Энара.
— Вот, значит, как, — Эйдон задумчиво поскрёб подбородок. Жаль, он не знал этого раньше — с другой стороны много ли это изменило бы? К тому моменту дело было уже сделано: рах убил жреца и его ученицу вместе с женихом.
— Прошу прощения за дерзость, но я позволю себе присоединиться к вопросу, — вновь заговорила Энара. — Его степенство на самом деле будет наказан так, как вы сказали? Нам… нам важно это знать.
Эйдон сосредоточенно нахмурил брови и потянулся к сумке, однако в самый последний момент спохватился, вспомнив об этикете, и спрятал трубку обратно. Уже во второй раз перед ним заступались за младшего Бравила. И если отца ещё можно было понять, то поведение сестёр, которые пострадали от его действий не меньше, а в чём-то и больше других, заставляло капитана крепко задуматься.
— Разыщите гвардейца Анталя, — приняв решение, приказал Эйдон. — Сообщите ему, что я желаю видеть пленника.
Служанки встретили эти слова совершенно одинаковыми улыбками. Вежливо распрощавшись, девушки взялись под руки и проворно исчезли в сгущающейся за воротами темноте — жители Формо по-прежнему опасались лишний раз показываться на улице, а потому зажечь светильники в тот вечер было некому.
Как только вечер поглотил шелест ткани и мягкий отзвук шагов, в руках капитана вновь появилась трубка, которую он не откладывая принялся набивать табаком. Нильсем, понаблюдав за размеренными движениями Эйдона, отлепился от частокола, расправил плечи и прошёлся по кругу, разминая ноги.
— Всё-таки собираешься поискать способ сохранить торговцу жизнь, капитан?
Эйдон неопределённо пожал плечами.
«Слабый медиум» — так назвала Бравила Её светлость. Человек, которому можно внушить «почтительность, страх, верность или любовь», которого можно заставить пойти на предательство и убийство. Но что, если возможности рахов не ограничиваются только этим? Что, если Её светлость точно так же могла навязать свою волю Кирис?
Бравил — обычный мальчишка, пусть и прошедший обучение у вельменно, а призрак, взявший его под контроль, хоть и оказался весьма силён, напоминал скорее дикого зверя — невероятно хитрого и упрямого, но, судя по всему, неразумного. Но знания и целеустремлённость вельменно, помноженные на упорство и могущество раха, подкреплённые влиянием на Кирис, странные силы которой пока никто не понимал… Такой союз был гораздо опаснее — и куда более непредсказуемым.
Сейчас одарённая просто переместилась в другое место, но что, если бы она смогла использовать «место силы», чтобы с его помощью попросту сравнять Формо с землёй? Или для этого ей оно и не требовалось? Стоило ли обманываться тем, что пока одарённая больше походила на заплутавшую в тёмном лесу девчонку, чем на грозное оружие в руках Сальвийского духа?
Ответа на этот и на многие другие вопросы у Эйдона не было. Поручение Его Величества было с треском провалено, по миру бродит одарённая в компании с чудовищем, чьи намерения ещё предстояло прояснить, — и им ещё повезёт, если в конечном итоге ею не воспользуются враги Эм-Бьялы и Его Величества.
Впрочем, капитану гвардии Его Величества не престало полагаться на удачу. Эйдон решил ещё раз поговорить с Бравилом, чтобы хотя бы попытаться выяснить, что произошло с сыном управляющего Формо и понять как именно рах влияет на разум своей жертвы. И лучше с этим не затягивать: кто знает, какой приказ Бравил получил от своей «хозяйки» последним? С раха бы сталось внушить юноше, что тот при первой же возможности должен перегрызть себе вены или разбить голову о стену — и тогда вместе с ним погибнут и ценные сведения, без которых предсказать поведение Кирис, в случае, если рах всё-таки возьмёт над ней верх, будет весьма проблематично.
Не следовало терять времени.
Глава 25. Жертва обстоятельств
Сын и наследник управляющего представлял собой жалкое зрелище. Помятый, с красными от недосыпа глазами и с отчётливо наметившимся синяком на скуле, он более ничем не напоминал того непокорного и отчаянного мятежника, готового пламенными речами повести за собой людей, каковым ещё недавно он предстал перед Эйдоном. Руки Бравила-младшего связали за спиной, рот заткнули грубым кляпом — кажется, первой попавшейся тряпкой. Анор решил подстраховаться и помимо всех этих предосторожностей держал наготове кинжал, который немедленно пустил бы в ход при малейшем намёке на колдовство.
— Вынь кляп, — сухо приказал Эйдон.
Теперь в этом не было нужды: истинная причина, по которой Бравилу не позволяли говорить, заключалась вовсе не в том, что гвардейцы боялись проклятий или сглаза, но в том, чтобы не позволять ему контактировать с жителями Формо. Для их же блага ничто не должно было противоречить той картине, которую для них так старательно выписывали.
Бравил попытался заговорить, но вместо слов из его горла вырвался лишь глухой кашель:
— Что со мной будет?
— Отправишься в столицу, предстанешь перед вельменно Ранви Бьяла. Расскажешь ему обо всём, что совершил. Услышишь вердикт. Затем, когда настанет время, встретишь свою судьбу.
— Не слишком ли много чести для обычного бунтовщика?
— Для обычного — пожалуй. Но, так уж получилось, что твой случай — особенный. Не каждый бунт, каким бы бессмысленным он ни был, осложняет исполнение планов Его Величества. Наш сюзерен рассчитывал на встречу с Её светлостью и её спутницей, однако в ближайшее время этому не суждено случиться. Не в последнюю очередь из-за твоих нелепых выходок.
— Я в точности следовал закону и обычаю, установленному нашими правителями, и весьма сожалею, что нарушил этим планы Его Величества. Между тем я буду рад воспользоваться возможностью посетить столицу и почту за честь лично засвидетельствовать своё почтение вельменно Бьяла.
«И снова образцовый воспитанник вельменно», — отметил про себя Эйдон.
— Также я не премину сообщить обо всём, что мне известно о событиях в Формо и, смею вас заверить, не упущу ни единой детали. Полагаю, господину Ранви Бьяла будет интересно узнать о том, как королевская гвардия прислуживала двойнице, выдавая её за вельменно. Как и том, что гвардейцы собственноручно убили несколько дюжин подданых Его Величества, и как затем угрожали смертью немногих верным людям, сохранившим достаточно рассудка, чтобы попытаться изгнать эту… — неожиданно лицо Бравила исказилось, превращаясь в гримасу ненависти, а голос превратился в змеиное шипение, — …гнусную тварь.
«Случайно сорвался или нанёс оскорбление осознанно?»
Намереваясь разговорить Бравила, Эйдон взял подчеркнуто безразличный тон:
— А ты, как я погляжу, продолжаешь настаивать на своём. Не сдаёшься до последнего или просто не знаешь, когда следует остановиться? — Эйдон пыхнул трубкой, внимательно разглядывая напряжённо покусывающего губы торговца. — Надеюсь, ты не
