Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
Я снял рубашку, расстелил её на земле и сел. Моя спутница стояла рядом и смотрела на город. На небе шевелились звёзды, но луны не было.
«И какого чёрта я сюда забрался?» – спрашивал я себя. Она по-прежнему молчала, а я смотрел на её сутулый профиль. Я взял её за руку и потянул к себе, она плюхнулась рядом и удивлённо взглянула на меня. После недолгих сомнений, я обнял её и попытался поцеловать в губы, но она оттолкнула меня, бросив «не надо», и поднялась. Я тоже встал, чувствуя полное безразличие к своей неудавшейся попытке. Подняв рубашку и надев её, я снова подошёл к ней и уже из упрямства попробовал снова поцеловать её, для чего мне пришлось согнуться в три погибели. Но она с таким остервенением упёрлась мне в грудь руками, что я разозлился. Злость тут же утихла, и я отодвинулся от неё. Она стояла и поправляла волосы, до которых я и не дотронулся.
Я взглянул вниз, на море огней и на огни моря, и мне так сильно захотелось туда, к людям, в многоголовую толпу, что я, не оглядываясь на мою спутницу, быстро побежал вниз. Она не крикнула и не старалась остановить меня, но даже если б и попыталась, всё равно я уже не смог бы остановиться. Я бежал под гору, в темноте, без дороги, с каждым мгновеньем наращивая скорость. Один раз я чуть не упал, споткнувшись о камень. Потом я наткнулся на куст и оцарапал ноги, но продолжал бежать, всё приближаясь к городу. Было очень темно, фонари не появлялись, и я совсем не узнавал дороги. Но это не волновало меня. Холм кончился, и я стал замедлять бег. Тяжело дыша, я шёл, оглядываясь по сторонам, желая узнать, где я нахожусь и вдруг наткнулся на доску, торчащую из земли. Она была мне по грудь. Но присмотревшись, я увидел, что это не доска, а могильный крест. Я недоверчиво ощупал его руками. Поодаль я различил ещё несколько крестов. Да, я попал на кладбище. Конечно же, я побежал с холма не в ту сторону, с которой пришёл. Так хотел к людям, а попал к мертвецам.
Под ногами появилась тропинка, и я пошёл по ней. Чем дальше я шёл, тем больше разрасталось кладбище. Среди крестов стали попадаться и склепы. Слева оказалась стена, которая становилась выше и выше. Возвращаться я не хотел. «Нужно идти вдоль стены и в ней обязательно будет выход», – сказал я себе. Перелезать через стену было бессмысленно, потому что она стала слишком высокой и наверху вилась колючая проволока. Пахло кладбищенской сыростью. Проходя мимо одной могилы, я услышал звон металлических листьев. За стеной слышались шаги прохожих. Вдали показался фонарь, который освещал сторожку, но людей видно не было. Вон и запертые на замок ворота. Рядом со сторожкой я заметил собаку. Она тоже заметила меня и, задрав голову, завыла. Я продолжал идти к воротам, несмотря на то, что они были закрыты. На вой собаки из-под крыльца вылез большой пёс, который обнюхивал нас, и бросился на меня. Внезапный страх овладел мной, и я побежал. Когда я почувствовал, что он догоняет меня и вот-вот вцепится, я резко остановился, повернулся к нему и со всей силы ударил его ногой. Удар пришёлся прямо по морде. Пёс упал, но тут же вскочил на ноги и, лая, побежал прочь. И только тогда я заметил, что ко мне подходит сторож, звеня связкой ключей.
– Что ж ты от собак бегаешь? – укоризненно спросил он меня.
Я ничего не ответил и только глубоко вздохнул. Сторож повозился с ключами и отпер ворота.
– Спасибо, – сказал я и вышел на улицу. Где-то почти рядом шумело море. Я пошёл вперёд. Людей становилось всё больше. Мне вдруг стало необъяснимо легко, и я побежал по улице, смеясь фонарям и домам.
1967
Диалоги
Пьеса в одном бездействии
1967, Ленинград.
Бездействующие лица:
Первый.
Второй.
Девушка.
ПРохожий.
Сцена изнутри обнесена высоким нарисованным забором, на котором написаны формулы, интегралы и прочая математика. Слева – кресло. Справа – табуретка.
В центре – стойка, на которой висит ружьё. Справа входят Первый и Второй, о чём-то живо переговариваясь. Первый, увидев кресло, бросается к нему, чуть не натыкаясь на стойку с ружьём. Он садится в кресло, а Второй послушно садится на оставшуюся табуретку. Первый разваливается в кресле и закрывает глаза, Второй ёрзает на табуретке, пытаясь усесться поудобнее.
Второй (смотрит на часы). Начнём что-ли?
Первый (вяло, не открывая глаз). А стоит ли?
В. (ёрзая). Ты же только что сам мне предлагал.
П. (не отрывая глаз). Но придётся открывать глаза.
В. Да, придётся.
П. Все старания будут напрасны, вернётся ночь, и они их сразу закроют. И вообще всё это слишком громко звучит и мешает мне вздремнуть. (Зевает.) Я так хорошо устроился… Мягко… удобно.
В. (подходит к Первому и стаскивает его с кресла). Да открой ты глаза!
П. (открывает глаза и смотрит в зал). Эка невидаль. (Снова садится в кресло и закрывает глаза.)
В. Может, начнём всё-таки. (Садится на табуретку и смотрит на часы.)
П. (удивлённо). А разве мы не начали?
В. (раздумывая). В сущности, чем это не начало.
П. (с закрытыми глазами). Ты не волнуйся, всё пойдёт само собой.
В. Нет. Я не могу всё пустить на самотёк.
П. Что «всё»?
В. (ёрзая). Ну… всё это. (Обводит руками большой круг. Обводит ещё несколько раз, как бы утверждаясь в собственном мнении. Но постепенно пространство, которое он обводит, становится меньше и меньше, щ наконец, он обводит руками самого себя, потом спохватывается и вновь очерчивает руками большой круг.)
Справа появляется Девушка. Она идёт медленно, смотря прямо перед собой. На руке у неё висит сумочка. Первый открывает глаза и оживляется. Второй перестаёт ёрзать.
Оба. Девушка!
Девушка останавливается и поворачивается к ним.
Оба. Садитесь к нам!
Девушка. Куда же мне сесть?
О б а. На колени.
Девушка окидывает их оценивающим взглядом и садится к Первому. Второй огорчён.
П. (радостно). Ты как раз то, чего нам не хватало.
Д. А кто вы такие? (Устраивается поудобнее на коленях.) Я с вами не стану разговаривать, пока не узнаю, кого вы из себя представляете.
В. Мы – актёры, которые в жизни играют других и только на сцене – себя.
Д. А кем бы вы были, если бы находились там? (указывает в зал).
П. (удивляясь). Как чем? Креслами со складывающимися сиденьями.
В. (тоже удивлённо). Чем же ещё?
Д. Кем же вы становитесь на сцене?
В. О, здесь мы становимся никем не засиженными! Здесь можно делать что угодно, потому как все деяния на сцене считаются вымыслом автора, а вымысел не так пугает как реальность. (Тише.) Никто не знает, что сегодня мы, наконец, сами стали авторами своих слов.
Ознакомительная версия. Доступно 32 страниц из 158
