Стараясь взять себя в руки, Феликс опустил подбородок и весело приподнял брови.
— Что?
В его взгляде было что-то особенное. Она не могла объяснить почему, но ей показалось, словно ее ударили по лицу. Он знал. Он уже все прекрасно знал!
Не сказав ни слова, она встала и вышла из комнаты как можно быстрее, оглушенная этой мыслью.
Добравшись до холла, она врезалась в Милли.
— Ужин готов, сестренка, — взволнованно прохрипела она. — Выглядит великолепно — множество еды для вегетарианцев. Я отправила Гоута за сумкой, так что скоро мы сможем пополнить запасы. Ты в курсе, что твое платье почти совершенно прозрачное?
Как только Фоби удалось проскочить мимо нее, она бросилась на кухню, чтобы разрыдаться на груди Жоржет. Кухня была заполнена пьяными незнакомыми людьми в одежде двадцатых годов, которые радостно поглощали еду и спиртное. Жоржет здесь не было.
Фоби выбежала в сад, вдыхая плотный, теплый воздух и наблюдая за мотыльками, пляшущими в лучах искусственного света. Темно-синее небо пересекали серебристые облака, словно полоски жира на тонких ломтиках бекона.
В тени дома у кухонной стены целовалась парочка. Когда Фоби проходила мимо, она заметила блеск рыжих волос и сияние качавшихся шоколадных медалей.
— Твои усы приклеились к моей груди, — захихикал знакомый голос.
— Без паники, — засмеялся в ответ низкий голос. — Нас этому учили. Я настоящий профессионал. Поверь мне, я сделаю все самым лучшим образом. Вот это да — они просто великолепны!
Фоби спустилась по ступенькам к лужайке, пробежала мимо еще одной целующейся пары и ворвалась в теплицу.
Гоут и его команда унесли оттуда мебель еще утром. Она съежилась на полу и прижала к глазам кулаки.
Через пять минут ее нашел Феликс.
— У тебя есть радиокомпас или что-то подобное? — взвыла она.
— Нет, я лишь следовал за тобой, — просто ответил он. — Я целую вечность стоял снаружи, размышляя, стоит мне входить или нет.
— Ты потерял свою шляпу. — Фоби украдкой покосилась на него в сумраке.
— Шляпу, сердце. Какая разница? Кто-то сорвал ее у меня с головы в холле. Они довольно сильно разбушевались. — Феликс опустился на пол рядом с ней. Его лицо оставалось в тени.
— Дилан целуется с Флисс перед кухней.
— Знаю, я их видел. Селвин обнимается с Надей в саду.
— Это были Селвин и Надя?
— Да. Я что-то сомневаюсь, что он будет платить. Когда дело дойдет до убийства, все будут невероятно пьяны, — нервно продолжил он. — Здесь начнется кровавая резня, и никто… Черт, Фоби! Что здесь происходит?
— Сядь, Феликс. — Она прижала кулаки ко лбу.
Он сел так близко, что они прижимались друг к другу всем телом от плеча до лодыжки. Она ощущала, как бьется его сердце, как поднимается и опускается грудь, как дрожит его тело.
— Я по-настоящему люблю тебя. — Она с силой давила на лоб костяшками пальцев. — Поверь мне, я люблю тебя больше всего на свете. Я сошла с ума. Полностью потеряла рассудок.
Улыбаясь от облегчения, Феликс прижался губами к ее шее.
— Но через два часа я должна сделать самую большую глупость в своей жизни.
— Нет, — прошептал он. — Нет, Фоби.
— Ты знаешь, что происходит, да? — Она уставилась невидящим взглядом на покрытую плесенью стеклянную крышу.
— До меня дошли слухи…
— Это правда.
Он медленно отодвинулся от нее и несколько секунд сидел молча, подтянув колени к подбородку.
— Я так и думал.
— Ты знал? — Фоби повернулась к нему, рассматривая темный профиль, прямой нос, напряженную челюсть.
— Вся эта ложь, — Феликс повернулся к ней, — и то, что ты так много знала обо мне. Потом ты очень смутно говорила о твоих отношениях с Саскией. Я обо всем догадался в Штатах.
— И ты все равно приехал?
— Я люблю тебя, Фоби. Знаю, это настоящее безумие, но я доверяю тебе.
— Клянусь Богом, тебе не стоит этого делать.
— Я не верю, что ты так поступишь. — Он прикоснулся пальцем к ее лицу и обвел его по контуру. — Мне наплевать, почему ты решила познакомиться со мной, кто попросил тебя это сделать или что ты обо мне знаешь. Я расскажу тебе все, ты это знаешь. Я не думаю, что ты это сделаешь.
— Вернись сегодня в Лондон, Феликс, — попросила она.
— Нет.
— Пожалуйста!
— Нет, я никуда не убегу. — Его пальцы коснулись ее лба и переместились к щеке. — Ты — одна из немногих людей в моей жизни, в которых я верю достаточно сильно, чтобы не убежать от них. Я знаю, что ты не сможешь сделать это для нее, если ты меня любишь.
— Мы можем притвориться, — в отчаянии прохрипела Фоби. — Ради Саскии.
Феликс вновь прижался подбородком к коленям и замолчал. На лужайке перед теплицей расположились несколько девушек, чтобы покурить травку и обсудить своих любовников. Одна из них залилась визгливым смехом, когда они начали сравнивать размеры и пропорции.
— Это уже не игра, — наконец сказал Феликс чуть слышным голосом. — Если ты любишь меня, ты этого не сделаешь. Все очень просто. Ты это знаешь.
Он провел дрожащей рукой по волосам, поднялся и ушел.
Фоби смотрела, как по лужайке двигалась его тень.
Расхаживая по дому, как исполнительница главной роли в представлении, Саския считала минуты до полуночи. Она играла так, словно от этого зависела ее жизнь, наслаждаясь своей ролью мстительницы, высоко держала голову перед приятелями Феликса. Ей было очень легко изображать баронессу Би Ривз, сумасшедшую писательницу детективов, которая таила злобу на всех своих бывших мужей. Намного труднее было бродить по дому и не сорваться, думая об отсутствии Феликса и Фоби.
Этим вечером Саския в первый раз увидела их вместе и почувствовала себя так, словно ее столкнули с небоскреба.
Теперь она знала, что Дилан был прав. Она испытывала такую боль, ревность, зависть и злобу, что хотелось стучать кулаками в стены, бить ногами в двери, кричать во все горло. А еще ее трясло от страха, потому что она увидела, насколько сильным было взаимное притяжение между ними, о котором предупреждал Дилан, и это навсегда уничтожило ее наивные мечты и надежды вернуть любовь Феликса.
42
За пять минут до полуночи Дилан и Флисс, вышли из сада, привели в порядок свою одежду и бросились всех предупреждать, что скоро погаснет свет.
— Я собираюсь объявить имя человека, который унаследует мое состояние, ровно в полночь! — провозгласила Флисс и заметалась по дому, задувая свечи. — Кажется, надвигается буря.
— А, старый охотничий кинжал моего дедушки! — Флисс посмотрела на бутафорский нож, лежавший на обеденном столе, который им предстояло вернуть в театр. — А он что здесь делает?
