девица в символическом платьишке лихо отплясывала на высоченных каблуках, вроде тех, что носила Джулия Дагвард. Всё мелькало и блестело, мельтешило и жужжало, вокруг девицы вились какие-то сладко-напомаженные мальчики. Эвиза смотрела на всё это, как папуас из племени Мумбо-Юмбо смотрит на стеклянные бусы.
Музыку сменила реклама. Приятный женский голос вкрадчиво вещал:
— Только в магазинах сети «Етамотв Кадус» вы можете купить три пачки горчицы «Зит» и получить четвёртую в подарок!
— Хрустящие хлопья «Наф-Наф» к завтраку! Ваша семья будет счастлива! — перебил её другой голос.
После рекламы начался какой-то сериал из разряда «Богатые плачут и бедным не до смеха».
В кокпите Датч давал наставления На-Ле.
— На-Ла! Я отключаю холодильник. Возьми коробку из-под приборов, или ещё что-нибудь и перенеси всё, что в нём есть, в морозильную камеру в трюме.
На-Ла скривилась.
— Что-то неясно? — переспросил он. — Мне надо обесточить жилую часть.
— Разве в обязанности астронавигатора входит уборка холодильника? — проворчала На-Ла.
— По-твоему, это обязанность капитана? — поинтересовался Датч.
На-Ла скорчила ещё более недовольную рожу и помотала головой.
— Тогда, наверное, это обязанность второго пилота? Вот Рек вернётся из полицейского управления, где он пытается выяснить, почему на него напали и угрожали оружием, а потом преследовали по всему городу — и, конечно же, будет разгружать холодильник.
— Ну, нет… — ещё более недовольно признала На-Ла, безнадёжно поглядывая по сторонам.
— Раз так, будь добра — сделай то, что тебе говорят. — Датч посмотрел на часы. — У нас не так много времени.
На-Ла нехотя поднялась из-за компьютера и мрачно удалилась.
Проходя мимо открытой двери кают-компании, она увидела Эвизу. Та как вклеилась в тележвачку, так и застыла. С экрана визора доносилось что-то вроде:
— Ты подлец, Альфонсо-Альберто-Хуанито-Кокодрило-и-Гамадрило! Куда ты дел нашего сына? Моя жена Мария-Луиза-Еухения-Сильва-Катарина-Изабелла-Рамона-да-Обломиго сказала, что его похитил ты, подлый негодяй!
— Это наглая ложь, Хосе-Рауль-Альберто-Луис-Касабланка-и-Граупера! Я в глаза не видел вашего сына Хуана-Хосе-Марию-Алонсо-Кихано-и-Каррамба!
— Каррамба! Умри, наглый и подлый…
— Во! — заявила На-Ла, шагнув внутрь и хватая девушку за руку, — Пошли. Вот тут холодильник. Вот коробка. Выложи всё, что внутри сюда и отнеси в трюм. Там поставь в такую большую морозильную камеру за синей дверью.
Эвиза не стала возражать, выключила визор, по которому она знакомилась с местной жизнью, и молча взялась за дело. Датч застал её с коробкой в руках. Эвиза искала кнопку, которая открывала бы дверь в трюм. Датч ничего не сказал. Только забрал у неё коробку и отнёс, куда надо. И вернулся в кокпит.
На-Ла старательно всем своим видом демонстрировала крайнюю степень занятости.
— Если бы я хотел поручить разгрузку холодильника Эвизе, я бы обратился непосредственно к ней.
— Она всё равно ничего не делала!
— Если тебе не нравится подчиняться приказам капитана, или ты находишь их несправедливыми, ты можешь просто уйти с корабля.
— Вот ещё! Бред! — огрызнулась На-Ла.
— Вовсе не бред. Ты отличный специалист, На-Ла. Если тебя не устраивает работа на этом корабле, ты с лёгкостью найдешь себе другую. Тебя достаточно хорошо знают. Уверен, тебя с радостью возьмут на любой корабль, из тех, что сейчас стоят в этом космопорту. Конечно, если у них есть вакантное место.
На-Ла задохнулась от неожиданности и воззрилась на него дикими глазами.
— Тебя тут никто не держит насильно, ты вольна выбирать. Но если ты хочешь остаться — ты должна выполнять приказы капитана, — неумолимо подытожил Датч.
Яростно сопя, На-Ла выбралась из навигационного кресла и ушла. Она швыряла коробки в трюм так, словно они были её личными врагами.
— Нет, это Рек виноват! Это его происки. Это он мечтал, чтобы я осталась с родственниками на Кхаме!.. И зачем Датч притащил с собой эту девицу⁈ Без неё было лучше! Теперь носится с ней, как…
Она яростно пнула никак не вмещающийся куда надо контейнер — и тот совершенно неожиданно задвинулся на место.
Облегчённо вздохнув, На-Ла закрыла морозильную камеру и забросила ненужную больше коробку за косяк. Ну да! Точно! Это она, Эвиза, виновата во всём! Вот теперь Датч хочет её, На-Лу — выгнать! Почему? Да потому, что притащил эту! Белобрысую! На-Ла летает с ними уже столько лет! И ни разу Датч не заговаривал о том, что она должна покинуть корабль! Но стоило появиться этой… Ну это мы ещё посмотрим — кто уйдёт, а кто останется! Она, На-Ла, так просто сдаваться не собирается! Эта девица сбежит отсюда впереди собственного визга! И На-Ла об этом позаботится!
— Мне кажется, вы очень строги с На-Лой. Ведь она же — совсем ребёнок и многого не понимает. — сказала Эвиза.
— Ребёнок? — переспросил Датч. — А ты знаешь, сколько ей лет?
— Сколько?
— Она на год младше нас с Реком.
— Странно. Она кажется сущим ребенком.
— Многим так кажется, — согласился Датч. — Но На-Ла не ребёнок. И должна, наконец, научиться отвечать за то, что делает. Она не ребёнок. Она… Ей просто нравится строить из себя ребёнка. Но она — хороший специалист. Остальное, в принципе, можно потерпеть.
* **
Малинин рассматривал стоящих перед ним горе-спецназовцев Пабло Мадина мрачно, хотя и не без любопытства.
— Вобщем — операцию провалили, программу проворонили, Азазеля упустили. Да ещё и адресом ошиблись. — подвёл он итог, — Кто командовал? Кто вообще план составлял?
— Я. — признался Томлинсон. Малинин фыркнул.
— Я понадеялся на Мадина. Он опытный командир. А тут…
— Не мог догадаться, что надо было не ждать, пока за этой программой чёртовой явятся, а попытаться взломать систему?
— Ну что? Обхезался, герой? — повернулся Малинин к Пабло. Вид у того был — краше в гроб кладут.
— Ну и какого… этого вам понадобилось ждать у моря погоды? Что — не догадаться было, что нужно в сеть Архива залезть? А не ждать, пока за этой чёртовой программкой явятся…
Пабло продолжал уныло молчать и Малинин, махнув на него рукой, повернулся к Томлинсону.
— Детский сад. Да и ты хорош. Нашёл, кого послать. Ладно! Не переживай ты так. Программу эту мои ребята забрали.
— Э??? Как?.. Забрали? — лицо Томлинсона вытянулось.
— Забрали-забрали. — отмахнулся Малинин, — Тихо пришли, тихо взяли, что нужно и тихо ушли. Без шума и пыли.
Пабло шумно и горестно вздохнул. Всё произошедшее за этот бурный сумасшедший день уничтожило его окончательно.
