ижевское командование совместно с Советом рабочих депутатов решили оставить Воткинск и Ижевск и уйти за Каму. Задача предстояла трудная, противник имел в своих руках сильную флотилию и всех родов оружие; воткинцы имели только три парохода, отнятые у противника, и несколько баржей. На этих пароходах они и должны были перевезти 30-тысячную армию, военное снаряжение, около ста пушек, несколько сот снарядов и около 700 пулеметов. Благодаря энергии и умелому командованию, благодаря беспримерному мужеству рабочих и крестьян они справились с этой трудной задачей. Для того чтобы не прошла флотилия противника, они с обоих концов реки Камы затопили по нескольку баржей и таким образом заградили проход неприятелю. В свободном пролете из оставшихся баржей они навели плавучий мост, по которому провезли 20 тысяч беженцев, все военное снаряжение, фураж и довольствие и 30-тысячную армию.
Тяжело было ижевцам и воткинцам оставлять родной край на разграбление латышам и китайцам, а родные семьи на поругание, тяжело им было оставлять и могилы погибших борцов за свободу. Я, как ссыльный, не имел семьи в Воткинске, я ее оставил где-то далеко-далеко, и казалось, что для меня безразлична чужая сторона, но и я не без скорби душевной оставил Воткинск. И теперь, вспоминая все страдания ижевцев и воткинцев в борьбе за свободу, пережитые вместе с ними, тяжело слышать от святых отцов «Социалистического вестника» анафему по адресу ижевских и боткинских рабочих, отдавших жизнь свою за дело пролетариата и свободу народа.
Отступивших воткинцев и ижевцев закамское население встретило тепло и приветливо, стараясь по возможности облегчить им невероятные страдания. Но при таком огромном и внезапном наплыве множества людей население мало что могло для них сделать. Женщины с грудными детьми проводили ночи на земле под открытым небом при 8–10 градусах мороза. Через несколько дней в тесном единении с местным населением боткинским организациям удалось кое-как устроить в ближних деревнях беженцев и армию. Но и это благополучие продолжалось недолго. Через неделю после отступления Каму сковало льдом и большевики превосходными силами повели наступление. В небывало тяжелых условиях, разутые и раздетые, среди трескучих морозов, воткинцы и ижевцы отражали нападение, отправляясь в атаку при пяти патронах в сумке. Когда этих патронов было десять — воткинцы считали себя прекрасно вооруженными и разбивали противника, отнимая у него патроны и обмундирование. Но силы постепенно слабели. Трудно жить и сражаться только за счет военной добычи даже при вечном тепле, а тут морозы доходили до 35 градусов. Стало невыносимо тяжело.
Разлагало воспоминание о призыве нашего ЦК к сотрудничеству с большевиками. Мало-помалу разъедалась воля борцов. Стали роптать на Моисея, зачем он их вывел из царства Фараонова. Измученные души жаждали отдыха.
Ничего не оставалось делать, как коренным образом реорганизовать остатки армии. Был издан приказ, в котором объявлялось, что все измучившиеся и отчаявшиеся в борьбе за свободу могут уйти из рядов армии, сдав свои винтовки, а все оставшиеся должны знать, что впереди предстоят испытания еще более тяжкие, чем пережитые. В результате по разным направлениям Урала и Сибири стали расходиться люди, потерявшие силы и веру.
Но много осталось и стойких, решивших продолжать борьбу до конца. Отражая яростные атаки и даже беря пленных, воткинцы отступили в глубь Урала. Ижевцев почти уже не было. Осталось их после приказа всего до 8 тысяч человек, да и те ушли в тыл. Удары жестокого противника приходилось принимать на себя одним воткинцам, которые оставались в количестве 20 тысяч человек. Эта разница между ижевцами и воткинцами была не случайной. В то время как Воткинский завод, как машиностроительный, во время войны был мало разбавлен пришлым элементом и на нем работали старые квалифицированные рабочие, проникнутые классовым самосознанием и выдержкой, от которых отскакивали как агитация большевистских агентов, так и легкомысленные иллюзии нашего ЦК, Ижевский завод, как ружейный, более чем наполовину был разбавлен пришлым элементом, совершенно задавившим организованное и сознательное ядро завода. Это и сказалось в стойкости и преданности делу борьбы с насильниками воткинцев и в слабости и малодушии ижевцев. Ижевская армия исчезла с горизонта.
Песня воткинцев[125]
Мы знамя подняли восстанья,
Рабами мы жить не могли
И, в руки взяв крест испытанья,
Из края родного ушли.
Оставили села и нивы,
И храмы, и сладостный труд,
И, в скорби своей молчаливы,
С врагами мы вышли на суд…
Покинули в горькой разлуке
Детей, матерей и отцов
И, стиснувши зубы от муки,
Ушли под мечами врагов…
Мы долго боролись за счастье…
Была непосильна борьба,
И темные тучи ненастья
Дарила нам злая судьба…
Мы долго боролись — устали…
Сражаясь в кровавой пыли.
Враги нашу силу отняли,
Но дух угасить не могли!..
В нас дух наших предков великих,
Служивших родимой стране,
Нас с неба приветствуют лики
Погибших в жестокой войне…
Мы знамя подняли восстанья,
Рабами не можем мы жить,
Не можем снести испытанья,
Греху и безумству служить…
До волн голубых океана
Прошли среди грома и тьмы,
Грозою для вражьего стана
В победах прославились мы!..
Мы русского счастья основы,
Без страха мы смотрим вперед.
Всегда мы бороться готовы
За Правду, за Русь, за Народ!..
Комментарии
1
Фамилия не указана. (Примеч. ред.)
Примечания
1
Данные о численности Сибирской армии летом 1918 г. любезно предоставлены автору А. Б. Езеевым.
2
Петров Павел Петрович. Генштаба генерал-майор. В белых войсках Восточного фронта; с лета 1918 г. начальник оперативного отдела штаба Народной армии, с 1919 г. начальник штаба 6-го Уральского армейского (стрелкового) корпуса, с 1 июня 1922 г. (10 августа — 3 ноября 1922 г.) начальник штаба войск Приамурского временного правительства (Земской рати). В эмиграции с 1931 г. начальник канцелярии Дальневосточного отдела РОВС в Мукдене. После 1949 г. в США. Умер 24 июля 1967 г. в Сан-Франциско.
3
Впервые опубликовано: Петров П. П. От Волги до Тихого океана в рядах белых (1918–1922 гг.). Рига, 1930.
4
Алексеев
