ладонью шарик, сотканный из языков белого пламени, Вальдрес мысленно заставил его зависнуть у себя над плечом и направился в дальний угол, где на столике покоилась резная шкатулка.
— А вот и самая главная ловушка, — с улыбкой произнёс Вальдрес, взяв со стола короткий кинжал в простых ножнах. Кроме шкатулки и кинжала больше в погребе ничего не было.
Маг извлёк клинок из ножен, отметив, что сталь не подверглась времени, и провёл остриём по подушечке указательного пальца. Выступила кровь и Вальдрес, отложив кинжал в сторону, подставил ладонь. Отсчитав ровно дюжину рубиновых капель, он положил ладонь с собранными каплями прямо на шкатулку и громко произнёс своё имя. В тот же миг под пальцами полыхнуло ярким светом, раздалось тихое шипение, как будто кто-то стравил воздух из кузнечного меха, а затем послышался щелчок вставшей на место пружины. Выдохнув набранный воздух, Вальдрес распахнул крышку и первое, что бросилось ему в глаза — свиток с оттиском перстня отца. Молодой маг остолбенел.
«Как он сюда попал? — вгрызлась в сознание паническая мысль. — А вдруг это какая-то ловушка?»
Но руки против воли сами извлекли свиток из шкатулки и надломили печать. А прочитав первые строки, Вальдрес напрягся ещё сильнее, ведь это оказалось предсмертное письмо его отца адресованное именно ему:
«Здравствуй, Вальдрес. Вероятно, ты гадаешь, каким образом это письмо попало в твой личный тайник? Я ведь всё-таки твой отец… Да и Аклитес мне давно о нём рассказал.
Знаю, я был не лучшим отцом и уделял тебе слишком мало внимания. Ты даже представить себе не можешь, как бы я хотел это исправить… но все мы умны задним числом. Да это сейчас уже и не важно.
Что по-настоящему имеет значение так это то, что если ты читаешь эти строки, значит, меня уже нет в живых. Значит, я всё-таки недооценил Себелиуса и его друзей. Но расскажу обо всём по порядку.
Когда Себелиус начал борьбу за место главы совета, я оказался в его оппозиции. Это был обдуманный поступок, так как я знал о нём некоторые вещи, которые были мне чужды. Но речь не об этом. Всё началось в тот день, когда Себелиус прибыл в Келир, чтобы лично попытаться склонить меня на свою сторону. Тогда-то он и увидел в коллекции артефактов, что собирал твой дед, тот злополучный рог.
Полагаю, ты даже и не догадываешься о том, что наша семья на протяжении долгих лет являлась хранителем символа власти императоров Заозерья. Вкратце скажу, что рог был отдан на хранение твоему деду, так как он принимал самое активное участие в войне с последним императором Заозерья — Лусмером Стальным Когтем.
В тот день Себелиус, убеждая меня в правоте своей позиции, как-то пристально разглядывал рог, но я, признаться, не придал этому должного значения и, как оказалось зря. Видимо тогда-то у него и возник план — с помощью рога заручиться поддержкой Заозерья и силой склонить совет на свою сторону. Об этом я догадался лишь, когда после его отъезда в дом проникли воры и попытались выкрасть рог. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы сопоставить факты. И раз Себелиус осмелился организовать проникновение в дом министра внешней политики, я понял — он не остановится ни перед чем, чтобы заполучить этот злосчастный рог.
Тогда я решил тайно отвезти рог в Ивокарис, чтобы спрятать его в городской сокровищнице, где смотрителем служил мой добрый друг. Доступа в сокровищницу у Себелиуса не было, и план мог бы сработать, но когда я вернулся в Келир, меня ждала печальная весть о том, что мастер Ислет погиб во время налёта на сокровищницу. Я вновь недооценил Себелиуса каким-то образом прознавшего о нашей встрече с хранителем сокровищницы Ивокариса.
Полагаю, Себелиус попытается устранить и меня, так как я единственный кто знает о его помыслах. Ему известно, что я не стану молчать и непременно сообщу об этом на ближайшем совете. Думаю, если доживу до очередного заседания, тогда Себелиус уже не сможет занять место главы, и нужда в этом письме отпадёт сама собой. Так что мой мальчик, если со мной что-то и случится, ты должен знать, чьих это рук дело. Но я надеюсь, что всё обойдётся.
С любовью, Деллик».
Вальдрес стоял и не мог пошевелиться. После стольких лет бесплодных поисков убийц его семьи отгадка оказалась под самым носом. Стоило всего лишь открыть тайник и…
«И что бы ты стал тогда делать, Вальдрес? — спросил сам себя маг. — Ринулся бы в Ивокарис? И сгинул бы вместе с отцом и матерью… Себелиус не стал бы церемониться с каким-то там мальчишкой…»
— Себелиус… — процедил он сквозь зубы, и имя главы совета отозвалось горечью на языке. — Погоди же мерзкий хамелеон. Дай мне только добраться до Ивокариса. Уж тогда я… — маг сдавил в руке свиток с письмом и давил до тех пор, пока остатки печати не захрустели под пальцами. Один особо острый осколок ощутимо впился в кожу и Вальдрес инстинктивно разжал ладонь. Свиток упал и откатился под стол. Маг наклонился его поднять и больно стукнулся головой о край столешницы. Это его отрезвило.
— Ты посмотри на себя, мститель, верлы тебя задери, — Вальдрес вернул письмо в шкатулку и закрыл крышку. — С такой рожей ты даже до Ивокариса не доберёшься. Весь путь придётся отбиваться от любителей захомутать мерзкого менк'оа. Нет, необходимо всё как следует обдумать. И лучше всего это делать у тёплого камина, — он подхватил шкатулку под мышку и возвратился в гостиную.
Дом их семьи, хотя порядком и обветшал, но за столько лет разграблен не был. Да и некому было его грабить. Люди в Келире жили тихо и мирно, всегда приходя на выручку друг другу. Оттого все вещи хотя и пришли в негодность, но всё так же оставались на своих местах. Вальдрес достал из погреба бутыль с вином и, расположившись в кресле у камина, погрузился в размышления. В свете открывшихся подробностей предстояло решить, куда двигаться дальше. Ивокарис отпадал сам собой.
«Атиш ти-Вару говорил, что ему многое известно об убийстве моей семьи. Выходит, он ничуть не лукавил. Но почему же тогда мне ничего не рассказал? Хотел, чтобы я до всего дошёл сам? Или, что вероятнее, не хотел, чтобы я отвлекался
